Байден, наверное, понимает, что инициатива не у него. И даже сама формулировка, "посмотрим, как они себя поведут", указывает, что поведут все-таки они, а он – пассажир. Потому и те, кто раньше заглядывал бы ему в рот, уже не ждут, что он скажет.
"Завтра предстоит большой день", – начал было Джо Байден с нескрываемым воодушевлением, едва подойдя к журналистам. Но его грубо перебили. Как делают теперь всякий раз, когда он собирается говорить не о том. Поскольку о том он говорит только по суфлеру и в обращениях к нации. В иных форматах он бежит от этой темы как черт от ладана. Хотя в их случае правильней теперь говорить, как американцы из Кабула. Но на этот раз пару слов из него все-таки извлечь удалось. "До этого далеко. До этого далеко", – по своей старой привычке дважды для пущего эффекта повторил он, отвечая на вопрос о признании новой афганской власти.
Конечно, далеко – до нее теперь 11 тысяч км. Вот зачем ему напомнили, что еще и инициатива не у него? Ведь даже сама формулировка, "посмотрим, как талибы себя поведут", указывает на то, что поведут они, а он – пассажир. Потому и те, кто раньше заглядывал бы ему в рот, уже не ждут, что он скажет. Хватило, когда он говорил, что исламистам не захватить страну. Спецпредставитель Генсека ООН Мартин Гриффитс уже обсуждает с муллой Барадаром поставки продовольствия. Турки наводят порядок в аэропорту Кабула, по сути, первыми вступив с "Талибаном"* в экономические отношения. А Меркель объявляет диалог с ним не только возможным, но и необходимым.
Речь пока не идет о параде признаний. Но их все реже называют просто "запрещенной террористической организацией" и все чаще – "объективной реальностью" и "силой, с которой приходится иметь дело". И все, естественно, понимают, кого именно следует благодарить за эту силу, вооруженную так, что даже не все легитимные союзники США могут похвастаться таким арсеналом. Вашингтон сам наиграл боевикам победу, а теперь делает вид, что не признает брата Колю. При этом выставляет ему в качестве условия так называемую "инклюзивность" нового правительства.
В их классическом понимании, это значит – хочу, чтобы все. Чтобы гендерное равенство, обязательно цветные, само собой, гомосексуальные и желательно с вкраплениями трансгендеров. То есть им надо всех своих везти назад, поскольку в Афганском халифате таких не сыщешь. А без них, какая же это инклюзивность? Иными словами, Штатам, если они не хотят окончательно поменяться с талибами местами – уйти не только из Кабула, но и в международную изоляцию, все одно придется поступаться принципами. Впрочем, во-первых, есть Саудовская Аравия. Во-вторых, они и здесь показали, что ради собственной шкуры готовы отступить от чего угодно.
Главное, как говорит Байден, чтобы американские национальные интересы не пострадали. А как они пострадают, если в Афганистане нет больше американцев. По крайней мере, вооруженных. Есть, правда, в самой Америке… небоскребы, но об этом президент США, натянув на лицо скорбь, поговорит 11 сентября. А 7-го он обещал "большой день". Но никто так и не спросил у него, почему. Журналистам это было неинтересно. А сам он, похоже, забыл, что хотел сказать. Да и настроение уже было испорчено.
* террористическая организация, запрещенная в России
Автор Михаил Шейнкман, радио Sputnik
О событиях в мире откровенно, остро, на грани – в авторском Телеграм-канале Михаила Шейнкмана.