Извилистый путь типичного интеллигента с "идеями"

Двадцать шестого февраля 1944 года в Париже скончался Петр Бернгардович Струве, историк, философ, экономист.

Его считали "ренегатом" марксизма. Ленин называл Струве "контрреволюционным либералом". Советские пропагандисты его, конечно же, ругательски ругали. Однако они не могли даже в страшном сне себе представить, что в 1941 году в Париже Струве будет на три месяца арестован немецкими оккупационными властями как "друг Ленина"...

Сам Струве писал: поначалу, по страсти и по убеждению, я был либералом и конституционалистом, потом – по убеждению – социал-демократом. Сотрудничал с тем же Лениным, с Плехановым. Один из создателей газеты "Искра". А потом Струве раскритиковал труды Маркса и ударился в консерватизм. Стал членом ЦК партии кадетов, депутатом Госдумы.

Впрочем, такие метания были тогда нормой. Политическая борьба тех лет – это борьба правой и левой утопий. Но их теоретические построения, как показали последующие события, не имели ничего общего с реальной жизнью. Победили не утопии, а прагматизм большевиков. Они единственные поняли, что в обстановке творившегося в России хаоса нужно откинуть прочь всякий либерализм и прекраснодушие: "Весь мир насилья мы разрушим до основанья". Это не просто слова из песни, это конкретная программа действий.

Чехов правильно издевался над либерализмом и мечтателями из интеллигентской среды. Он понимал, что их затеи – только на уровне благих пожеланий: "Мы будем работать, будем богаты, мечты... оживут". А когда пришла пора решительно действовать, то был продан "вишневый сад" на дрова, а сами они в лучшем случае сбежали за границу, в худшем – на собственной шкуре пожали плоды своих либеральных затей.

Основная тема размышлений наших светочей в эмиграции довольно точно описана в "Золотом теленке", и сводится она к трем любимым темам: "Васисуалий Лоханкин (фамилия, естественно, другая, всамделишная, – мое прим.) и его значение", "Лоханкин и трагедия русского либерализма" и "Лоханкин и его роль в русской революции".

Все удавшиеся революции совершались по всем известной схеме Великой французской революции: сначала энтузиазм, надежды и весна революции, потом бесконечные прения о прекрасном будущем, потом приход к власти радикалов со звериными привычками, потом крах радикалов и установление диктатуры конкретной личности. Всё! Круг замкнулся: Людовика "поменяли" на Бонапарта, Николая II – на Сталина...

Впрочем, Струве, надо отдать ему должное, одним из первых понял, что большевики устроят в России тотальный погром. Еще бы ему не знать! Он ведь хорошо усвоил марксистское учение, был дружен с российскими марксистами. Струве участвовал в Гражданской войне, был членом Особого совещания при Деникине. После поражения Белого движения эмигрировал в Париж. Советским судом приговорен к смертной казни. В общем, типичная судьба беспомощного либерала-мыслителя на сломе двух эпох. И оценивая Струве как политика, можно сказать только одно: это весьма сложный вид идиотизма с какими-то вывертами. Я не силен в психологии, но, думается, для этого состояния есть точный диагноз. Попытка впихнуть эфемерные идеалы в конкретную политическую программу – разве это не идиотизм? Причем таких как Струве было много – имя им легион! Еще поразительнее то, что среди них были и люди прагматичные, трезвые, например, Гучков. Однако по-настоящему никто из них не был готов к борьбе за свои идеалы и программы. Подчеркну: никто! Кроме Ленина. В 1917 году он поставил всем этим либералам мат в три хода. И начал Ильич стандартно: пешка e2-e4...

Кстати, Струве, несмотря на весь свой либерализм, частенько впадал и в крайности. Но, думается, что все-таки это был больше полемический запал.

Василий Витальевич Шульгин вспоминал об одной лекции в эмигрантских кругах о Февральской революции, на которой присутствовал Струве. "После лекции начались прения, и Струве заявил, что у него была единственная причина для критики Николая II – что тот был излишне мягок с революционерами, которых, по словам Струве, нужно было "безжалостно уничтожать". Шульгин в шутку спросил, уж не считает ли Струве, что и он сам должен был быть уничтожен. Струве, чрезвычайно разволновавшись, воскликнул:

– Да!

И, встав со своего места, зашагал по зале, тряся седой бородой.

– Да, и меня первого! Именно так! Как только какой-нибудь революционер поднимал голову свою – бац! – прикладом по черепу!

В результате председательствующий, опасаясь за здоровье Струве, был вынужден прекратить обсуждение".

А не поздновато ли Струве проснулся? Сколько раз ему надо было получить от большевиков "прикладом по черепу", чтобы он, наконец, понял?..

У Грэма Грина в романе "Ведомство страха" есть очень глубокий и мудрый афоризм: жалость – ужасная вещь! Люди часто сетуют на любовную страсть. Но самая убийственная страсть – это жалость.

Коротко и по делу. Только отборные цитаты в нашем Телеграм-канале.