Ругающийся вице-губернатор

Автор Владимир Бычков, радио Sputnik Для современников Салтыков-Щедрин был вовсе не обличителем, покушавшимся на устои самодержавия, а просто едким сатириком. Причем обласканным властями. Об этом в программе радио Sputnik "Российская летопись" расскажет ее автор и ведущий Владимир Бычков. Двадцать седьмого января 1826 года родился Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин, писатель, редактор журнала "Отечественные записки", рязанский и тверской вице-губернатор. А когда Миша Салтыков учился в Царскосельском лицее и публиковал стихи, то окружающие поговаривали, что именно он станет продолжателем Пушкина. Кстати, многие лицеисты поначалу думали, что Михаил принадлежит к древнему и знатному роду Салтыковых, однако он был из худородных дворян, однофамилец. Однокашники презрительно усмехались. Нечто похожее позднее будет переживать герой романа "Подросток" Достоевского – Аркадий Макарович Долгорукий, юридическим отцом которого был Макар Иванов Долгорукий, бывший дворовый господ Версиловых: "Школьник как спрашивает новичка? Затерявшийся и конфузящийся новичок, в первый день поступления в школу, есть общая жертва: ему приказывают, его дразнят, с ним обращаются как с лакеем. Здоровый и жирный мальчишка вдруг останавливается перед своей жертвой, в упор долгим, строгим и надменным взглядом наблюдает ее несколько мгновений. Новичок стоит перед ним молча, косится, если не трус, и ждет, что-то будет. ? Как твоя фамилия? ? Долгорукий. ? Князь Долгорукий? ? Нет, просто Долгорукий. ? А, просто! Дурак. И он прав: ничего нет глупее, как называться Долгоруким, не будучи князем"... В 1845 году Салтыков поступил на службу в канцелярию военного министра. Стал пописывать едкие сатиры. За "вредный образ мыслей" был выслан в Вятку (ныне Киров). Но это никак не помешало ему стать чиновником по особым поручениям при вятском губернаторе, а потом и советником губернского правления. Позднее Салтыков служил вице-губернатором в Рязани, затем в Твери. И при этом прослыл едким критиком, сатириком, уже завоевавшим кой-какой авторитет в демократических кругах. Изобретатель неологизмов, таких как "мягкотелость", "халатность", "злопыхательство". Среди неприжившихся – "умонелепствовать" и "душедрянствовать". Губернские чиновники за глаза называли своего начальника "Красным вице-губернатором" и даже "Вице-Робеспьером". Впрочем, у Салтыкова нрав и вправду был крутой. Например, на донесении о том, что в одном из уездов Вятской губернии мужики неисправно платят подати, вице-губернатор поставил грозную и лаконичную резолюцию: "Пороть!". Он самолично гонялся по губернии за раскольниками и сажал их под арест. При этом на всяких вечеринках он громогласно заявлял: "Я не дам в обиду мужика! Хватит с него, довольно он уже терпел!". Да и со своими подчиненными вице-губернатор вел себя, прямо скажем, по-хамски. Очевидцы вспоминали, что на службе Салтыков непрерывно орал на подчиненных, а на поданных документах любил ставить издевательские резолюции: "Чушь!", "Галиматья!", "Болван!". Причем он был желчным, нетерпимым и неуживчивым и в личной жизни. Видимо, сказалось его домашнее воспитание, которое он потом опишет в романе "Господа Головлевы". В том числе и "дражайшую маменьку", которая в общем-то справедливо обошла писателя при дележе наследства: он взял у нее большую сумму денег, да так и не отдал. После смерти маменьки Салтыков из-за наследства вел судебную тяжбу со своим старшим братом Дмитрием, которого выведет в романе в образе Иудушки... Уже в довольно зрелом возрасте писатель взял в жены 17-летнюю Елизавету, дочь владимирского вице-губернатора Аполлона Петровича Болтина. Она была почти вдвое моложе мужа и уже через пару лет после свадьбы начала открыто изменять ему. В семье родились сын и дочь, причем через 17 лет бездетного брака. Но Салтыков почему-то был уверен, что по крайней мере сын – его, хотя тот совершенно не был на него похож. Жена называла Салтыкова "мерзавцем" и считала неудачником, сломавшим ей жизнь. В комнату к Михаилу Евграфовичу она заходила только для того, чтобы попросить денег. Не отставала от матери и дочь-подросток, которая прилюдно издевалась над больным отцом. А сын Константин, который станет журналистом, напишет об отце пренебрежительные мемуары – "Интимный Щедрин"... При этом надо подчеркнуть: писатель-чиновник Салтыков-Щедрин обладал наблюдательностью и несомненным талантом. Его вполне можно назвать провозвестником в России литературы абсурда и модернизма. Вот некоторые из ярких афоризмов Салтыкова-Щедрина: Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном, не то кого-нибудь ободрать. Когда и какой бюрократ не был убежден, что Россия есть пирог, к которому можно свободно подходить и закусывать? В словах "ни в чем не замечен" уже заключается целая репутация. Система очень проста: никогда ничего прямо не дозволять и никогда ничего прямо не запрещать. Нет задачи, более достойной истинного либерала, как с доверием ожидать дальнейших разъяснений. Российская власть должна держать свой народ в состоянии постоянного изумления. У нас нет середины: либо в рыло, либо ручку пожалуйте!.. "Ругающийся вице-губернатор" – так назвал Щедрина Василий Васильевич Розанов. Парадокс, возможный только в Российской империи: чиновник, занимавший высокие государственные посты, в своих произведениях был самым острым обличителем царивших в стране порядков. Причем, он делал это чуть ли не в служебное время. Розанов в книге "Уединенное" писал: "Наша литература началась с сатиры (Кантемир), и затем весь XVIII век был довольно сатиричен. Половина XIX века была патетична. И затем, с 60-х годов, сатира опять первенствовала. Но никогда не была так исключительна, как в XVIII-м. Новиков, Радищев, Фонвизин, затем через 1/2 века Щедрин и Некрасов, имели такой успех, какого никогда не имел даже Пушкин. В пору моих гимназических лет о Пушкине даже не вспоминали, ? не то, чтобы его читать. Некрасовым же зачитывались до одурения, знали каждую его строчку, ловили каждый стих. Я имел какой-то безотчетный вкус не читать Щедрина, и до сих пор не прочитал ни одной его "вещи". "Губернские очерки" ? я даже самой статьи не видел, из "Истории одного города" прочел первые 3 страницы и бросил с отвращением. Мой брат Коля (учитель истории в гимназии, человек положительных идеалов) ? однако, зачитывался им и любил читать вслух жене своей. И вот, проходя, я слыхал: "Глумов же сказал"... "Балалайкин отвечал": и отсюда я знаю, что это ? персонажи Щедрина. Но меня никогда не тянуло ни дослушать, что же договорил Глумов, ни самому заглянуть. Думаю, что этим я много спас в душе своей. Этот ругающийся вице-губернатор ? отвратительное явление. И нужно было родиться всему безвкусию нашего общества, чтобы вынести его. Позволю себе немного поинквизиторствовать: ведь не пошел же юноша-Щедрин по судебному ведомству, в мировые посредники, не пошел в учителя гимназии, а, как Чичиков или Собакевич, выбрал себе "стул, который не проваливается" ? министерство внутренних дел. И дослужился, т. е. его все "повышали", до вице-губернатора: должность не маленькая. Потом в чем-то "разошелся с начальством", едва ли "ратуя за старообрядцев" или "защищая молодых студентов", и его выгнали. "Обыкновенная история"... Он сделался знаменитым писателем. Дружбы его искал уже Лорис-Меликов, губернаторы же были ему "нипочем"". Юрист Анатолий Федорович Кони метко заметил: "Щедрин пишет для страсбургских гусей, которых раздражают, чтобы печень разрослась для паштета". И тут надо понимать: Салтыков-Щедрин для современников вовсе не был каким-то обличителем, покушавшимся на устои самодержавия, а просто едким и остроумным сатириком. Причем обласканным властями. Так было во все времена, в том числе и при советской власти: почти все обличители, критикуя власти, мечтали прежде всего о том, чтобы эти самые власти наконец-то их заметили и поставили на хорошее довольствие. Например, в приятелях у Салтыкова-Щедрина числились уже поминавшийся граф Михаил Тариэлович Лорис-Меликов, "диктатор сердца", ближайший помощник императора Александра II, а также санкт-петербургский градоначальник Федор Федорович Трепов, на которого покушалась террористка Засулич. И "вице-Робеспьер" Салтыков-Щедрин в итоге стал весьма обеспеченным человеком. Еще штришок: в конце жизни его лечил не какой-нибудь коновал или зауряд-фельдшер, а самые высококлассные петербургские доктора, в том числе лейб-медик Боткин. А "красный граф" Алексей Толстой и вовсе станет первым официальным советским миллионером. В этом выпуске вы также услышите: – Легенды и мифы Исаакиевского собора. – "Очи черные" и их создатель.

audio/mpeg

Ругающийся вице-губернатор

Автор Владимир Бычков, радио Sputnik Для современников Салтыков-Щедрин был вовсе не обличителем, покушавшимся на устои самодержавия, а просто едким сатириком. Причем обласканным властями. Об этом в программе радио Sputnik "Российская летопись" расскажет ее автор и ведущий Владимир Бычков. Двадцать седьмого января 1826 года родился Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин, писатель, редактор журнала "Отечественные записки", рязанский и тверской вице-губернатор. А когда Миша Салтыков учился в Царскосельском лицее и публиковал стихи, то окружающие поговаривали, что именно он станет продолжателем Пушкина. Кстати, многие лицеисты поначалу думали, что Михаил принадлежит к древнему и знатному роду Салтыковых, однако он был из худородных дворян, однофамилец. Однокашники презрительно усмехались. Нечто похожее позднее будет переживать герой романа "Подросток" Достоевского – Аркадий Макарович Долгорукий, юридическим отцом которого был Макар Иванов Долгорукий, бывший дворовый господ Версиловых: "Школьник как спрашивает новичка? Затерявшийся и конфузящийся новичок, в первый день поступления в школу, есть общая жертва: ему приказывают, его дразнят, с ним обращаются как с лакеем. Здоровый и жирный мальчишка вдруг останавливается перед своей жертвой, в упор долгим, строгим и надменным взглядом наблюдает ее несколько мгновений. Новичок стоит перед ним молча, косится, если не трус, и ждет, что-то будет. ? Как твоя фамилия? ? Долгорукий. ? Князь Долгорукий? ? Нет, просто Долгорукий. ? А, просто! Дурак. И он прав: ничего нет глупее, как называться Долгоруким, не будучи князем"... В 1845 году Салтыков поступил на службу в канцелярию военного министра. Стал пописывать едкие сатиры. За "вредный образ мыслей" был выслан в Вятку (ныне Киров). Но это никак не помешало ему стать чиновником по особым поручениям при вятском губернаторе, а потом и советником губернского правления. Позднее Салтыков служил вице-губернатором в Рязани, затем в Твери. И при этом прослыл едким критиком, сатириком, уже завоевавшим кой-какой авторитет в демократических кругах. Изобретатель неологизмов, таких как "мягкотелость", "халатность", "злопыхательство". Среди неприжившихся – "умонелепствовать" и "душедрянствовать". Губернские чиновники за глаза называли своего начальника "Красным вице-губернатором" и даже "Вице-Робеспьером". Впрочем, у Салтыкова нрав и вправду был крутой. Например, на донесении о том, что в одном из уездов Вятской губернии мужики неисправно платят подати, вице-губернатор поставил грозную и лаконичную резолюцию: "Пороть!". Он самолично гонялся по губернии за раскольниками и сажал их под арест. При этом на всяких вечеринках он громогласно заявлял: "Я не дам в обиду мужика! Хватит с него, довольно он уже терпел!". Да и со своими подчиненными вице-губернатор вел себя, прямо скажем, по-хамски. Очевидцы вспоминали, что на службе Салтыков непрерывно орал на подчиненных, а на поданных документах любил ставить издевательские резолюции: "Чушь!", "Галиматья!", "Болван!". Причем он был желчным, нетерпимым и неуживчивым и в личной жизни. Видимо, сказалось его домашнее воспитание, которое он потом опишет в романе "Господа Головлевы". В том числе и "дражайшую маменьку", которая в общем-то справедливо обошла писателя при дележе наследства: он взял у нее большую сумму денег, да так и не отдал. После смерти маменьки Салтыков из-за наследства вел судебную тяжбу со своим старшим братом Дмитрием, которого выведет в романе в образе Иудушки... Уже в довольно зрелом возрасте писатель взял в жены 17-летнюю Елизавету, дочь владимирского вице-губернатора Аполлона Петровича Болтина. Она была почти вдвое моложе мужа и уже через пару лет после свадьбы начала открыто изменять ему. В семье родились сын и дочь, причем через 17 лет бездетного брака. Но Салтыков почему-то был уверен, что по крайней мере сын – его, хотя тот совершенно не был на него похож. Жена называла Салтыкова "мерзавцем" и считала неудачником, сломавшим ей жизнь. В комнату к Михаилу Евграфовичу она заходила только для того, чтобы попросить денег. Не отставала от матери и дочь-подросток, которая прилюдно издевалась над больным отцом. А сын Константин, который станет журналистом, напишет об отце пренебрежительные мемуары – "Интимный Щедрин"... При этом надо подчеркнуть: писатель-чиновник Салтыков-Щедрин обладал наблюдательностью и несомненным талантом. Его вполне можно назвать провозвестником в России литературы абсурда и модернизма. Вот некоторые из ярких афоризмов Салтыкова-Щедрина: Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном, не то кого-нибудь ободрать. Когда и какой бюрократ не был убежден, что Россия есть пирог, к которому можно свободно подходить и закусывать? В словах "ни в чем не замечен" уже заключается целая репутация. Система очень проста: никогда ничего прямо не дозволять и никогда ничего прямо не запрещать. Нет задачи, более достойной истинного либерала, как с доверием ожидать дальнейших разъяснений. Российская власть должна держать свой народ в состоянии постоянного изумления. У нас нет середины: либо в рыло, либо ручку пожалуйте!.. "Ругающийся вице-губернатор" – так назвал Щедрина Василий Васильевич Розанов. Парадокс, возможный только в Российской империи: чиновник, занимавший высокие государственные посты, в своих произведениях был самым острым обличителем царивших в стране порядков. Причем, он делал это чуть ли не в служебное время. Розанов в книге "Уединенное" писал: "Наша литература началась с сатиры (Кантемир), и затем весь XVIII век был довольно сатиричен. Половина XIX века была патетична. И затем, с 60-х годов, сатира опять первенствовала. Но никогда не была так исключительна, как в XVIII-м. Новиков, Радищев, Фонвизин, затем через 1/2 века Щедрин и Некрасов, имели такой успех, какого никогда не имел даже Пушкин. В пору моих гимназических лет о Пушкине даже не вспоминали, ? не то, чтобы его читать. Некрасовым же зачитывались до одурения, знали каждую его строчку, ловили каждый стих. Я имел какой-то безотчетный вкус не читать Щедрина, и до сих пор не прочитал ни одной его "вещи". "Губернские очерки" ? я даже самой статьи не видел, из "Истории одного города" прочел первые 3 страницы и бросил с отвращением. Мой брат Коля (учитель истории в гимназии, человек положительных идеалов) ? однако, зачитывался им и любил читать вслух жене своей. И вот, проходя, я слыхал: "Глумов же сказал"... "Балалайкин отвечал": и отсюда я знаю, что это ? персонажи Щедрина. Но меня никогда не тянуло ни дослушать, что же договорил Глумов, ни самому заглянуть. Думаю, что этим я много спас в душе своей. Этот ругающийся вице-губернатор ? отвратительное явление. И нужно было родиться всему безвкусию нашего общества, чтобы вынести его. Позволю себе немного поинквизиторствовать: ведь не пошел же юноша-Щедрин по судебному ведомству, в мировые посредники, не пошел в учителя гимназии, а, как Чичиков или Собакевич, выбрал себе "стул, который не проваливается" ? министерство внутренних дел. И дослужился, т. е. его все "повышали", до вице-губернатора: должность не маленькая. Потом в чем-то "разошелся с начальством", едва ли "ратуя за старообрядцев" или "защищая молодых студентов", и его выгнали. "Обыкновенная история"... Он сделался знаменитым писателем. Дружбы его искал уже Лорис-Меликов, губернаторы же были ему "нипочем"". Юрист Анатолий Федорович Кони метко заметил: "Щедрин пишет для страсбургских гусей, которых раздражают, чтобы печень разрослась для паштета". И тут надо понимать: Салтыков-Щедрин для современников вовсе не был каким-то обличителем, покушавшимся на устои самодержавия, а просто едким и остроумным сатириком. Причем обласканным властями. Так было во все времена, в том числе и при советской власти: почти все обличители, критикуя власти, мечтали прежде всего о том, чтобы эти самые власти наконец-то их заметили и поставили на хорошее довольствие. Например, в приятелях у Салтыкова-Щедрина числились уже поминавшийся граф Михаил Тариэлович Лорис-Меликов, "диктатор сердца", ближайший помощник императора Александра II, а также санкт-петербургский градоначальник Федор Федорович Трепов, на которого покушалась террористка Засулич. И "вице-Робеспьер" Салтыков-Щедрин в итоге стал весьма обеспеченным человеком. Еще штришок: в конце жизни его лечил не какой-нибудь коновал или зауряд-фельдшер, а самые высококлассные петербургские доктора, в том числе лейб-медик Боткин. А "красный граф" Алексей Толстой и вовсе станет первым официальным советским миллионером. В этом выпуске вы также услышите: – Легенды и мифы Исаакиевского собора. – "Очи черные" и их создатель.

audio/mpeg

Радио Sputnik

internet-group@rian.ru

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

Владимир Бычков

https://cdnn21.img.ria.ru/images/147864/47/1478644726_749:0:3743:2994_100x100_80_0_0_905ee0b9ba84015abc1396146c74b9f7.jpg

Владимир Бычков

https://cdnn21.img.ria.ru/images/147864/47/1478644726_749:0:3743:2994_100x100_80_0_0_905ee0b9ba84015abc1396146c74b9f7.jpg

Радио Sputnik

internet-group@rian.ru

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

1920

1080

true

1920

1440

true

1920

1920

true

Радио Sputnik

internet-group@rian.ru

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

Владимир Бычков

https://cdnn21.img.ria.ru/images/147864/47/1478644726_749:0:3743:2994_100x100_80_0_0_905ee0b9ba84015abc1396146c74b9f7.jpg

В эфире, Подкасты – Радио Sputnik, Российская летопись, история, Санкт-Петербург, Рязань, Пушкин, Сергей Боткин, Российская империя, Василий Розанов