Нельзя, правда, совсем исключать того, что спецслужбы действительно заботятся о безопасности важного свидетеля. Но тогда показали бы, что им есть, о ком заботиться. Если не всю Юлию, то ее руку. В смысле, почерк, а не часть тела. Но вместо этого – ровные и бесчувственные буквы компьютерного шрифта, а вместо живого слова – Word. Пожалуй, единственное, что можно принять за личный посыл Юлии – фразу "никто не говорит от моего имени". Дочь шпиона – знает, как шифровать информацию. "Все наоборот" – это первое, что должно прийти на ум после прочтения такой формулировки.
Но только не на ум тем, кто, скорее всего, и это продиктовал. Они, конечно, постарались. И даже перестарались. Тезис о "полном доступе к друзьям и семье", например, может означать, что и то, и другое она обрела в МI5 и МI6. Поскольку самые близкие ей люди после отца – двоюродная сестра и бабушка – доступа к ней не имеют. Не имеют его и российские дипломаты, которых опять же, как бы от Юли, попросили не беспокоиться. А был же еще и намек на последующие откровения. "Я пока не оправилась полностью от нервно-паралитического вещества, которое использовали против нас".
Неизвестно, знаком ли их Борис Джонсон шапочно только с Достоевским или еще и с Пушкиным, но в самой читающей стране все знают, чем это все заканчивается. Вначале "я вам пишу, чего же боле", а затем – "но я другому отдана и буду век ему верна". Правда, в их сюжете это "затем", похоже, пока не наступило. Потому и предлагают они Юлию лишь в письменном виде, что она не готова вслух произнести то, что они ей напишут. Может, несмотря на всю силу их заботы, она все-таки помнит, что безопасней всего ей было именно в России. Там, по крайней мере, ее никто не травил. И не прятал.
Автор Михаил Шейнкман, радио Sputnik
Хотите всегда быть в курсе последних событий в стране и мире? Подписывайтесь на наш Twitter и на канал радио Sputnik в Telegram. Обещаем, вам всегда будет что почитать – интересное, актуальное, полезное.
