Николя Саркози в 2009 сделал это в связи с финансовым кризисом в еврозоне, Франсуа Олланд в ноябре 2015 из-за терактов в Париже. Тоже, получается, в исключительных случаях. А я, может, и есть этот самый исключительный случай. Не было же еще во Франции такого, чтобы Президент-Солнце. Так, вероятно, подумал Макрон и свистал всех в Версаль на прослушивание своей лекции о внутреннем и международном положении. По сравнению с предвыборной кампанией ничего нового, кроме символического убранства и исторического подтекста. Ну, или наоборот.
Как бы то ни было, никогда прежде под этими сводами не раздавалось послание главы государства, если, конечно, он – не король. Теперь, предупредил Эммануэль, у него это войдет в привычку и станет ежегодным. И это еще пусть скажут спасибо, что на кураже от своей личной победы он в национальное собрание коня не провел. Это, конечно, совсем другая история. Но ведь некоторые его уже и не по-французски "Макроном-фараоном" величают. Тоже вроде бы не только потому, что в рифму. В любом случае, юноша бледный со взором горящим – это теперь не про него. Он показал себя не мальчиком, но хуже. Едва ли не наследником престола.
Хотя его помощники, объясняя выбор места, настаивали на том, что он хочет восстановить значение института президентства. И хорошо, что они это сказали. А то некоторые уже подумали, что института монархии. Полтора часа самолюбования при свете нации. По крайней мере, полтысячи депутатов и триста с гаком сенаторов в Версале могли считать себя элитой. Может, увидев всю эту братию вместе, Макрон и решил сократить парламент на треть. Так, говорит, управлять и проще, и эффективней. Каждый третий – лишний. Он же, дескать, для того и пришел, чтобы рушить стереотипы.
Но, как по де Сент-Экзюпери, начал менять мир с себя. Все заметили сдвиги в образе Макрона: друзья и предвыборные сподвижники отодвинуты в сторону, прямой доступ к телу закрыт. Вокруг него создают ореол таинственности и немногословности. Даже пресса, обожавшая его в роли кандидата, заметно охладела. Точнее, ей ничего не осталось, поскольку первым охладел он. И теперь здесь уже понимают, что отказ в аккредитации RT для Макрона не был исключением из правил. Это была проба пера и введение в новые правила, которые СМИ Франции проморгали.
Теперь их возмущает отказ президента от традиционного телеинтервью в национальный праздник, 14 июля. А не царское это дело. Как дали понять при дворе, он все сказал в Версале, а его "глубокие мысли" не вписываются в формат "вопросов и ответов". Кстати, одна из таких мыслей, произнесенная им в королевских покоях, гласит: "французы должны получить право на ошибки". Он, видимо, куда-то выходил, когда они этим правом уже воспользовались, выбрав себе его. А вот право работы над ошибкой у них появится только через пять лет. А пока придется признать, что День взятия Бастилии впустую пройдет.
Автор Михаил Шейнкман, радио Sputnik
Подписывайтесь на канал радио Sputnik в Telegram, чтобы у вас всегда было что почитать: злободневное, интересное и полезное.
