Автор Михаил Шейнкман, радио Sputnik
Если бы КНДР на самом деле хотела бы захватить весь полуостров, то сейчас для этого самое подходящее время. Пожалуй, даже вторжение северян на юге назвали бы меньшим злом, чем правление Пак Кын Хе. Уж, по крайней мере, оно точно положило бы ему конец. Хотя и так уже чувствуется, что президента Южной Кореи лишили, если и не должности, то самого главного. Того, что считалось каким-то неуловимым. Советчиков и закадычной подруги. Той самой. Точнее, Цой самой, которой сейчас инкриминируют вмешательство в государственные дела и коррупционные схемы.
Теперь Пак все приходится делать самой. И писать тексты своих выступлений тоже. Может быть, поэтому в них растерянность, сумбур и лишь вялая попытка проскользнуть меж каплями дождя. Хотя, кое-чему она у своей наперсницы все-таки научилась. Лукавства у нее не отнять. С одной стороны, она как бы публично согласилась на отставку, но предложила парламенту "решить ее судьбу". И даже подсказала как. В обращении к нации заявила, что ее вполне устроит сокращение срока полномочий.
Хитрость в квадрате. Во-первых, смирением этим она вносит разлад в ряды своих противников, среди которых, между прочим, есть и представители ее правящей партии "Сэнури". Расчет на то, что они поведутся на раскаяние президента и отпустят ее по-хорошему. А это значит, во-вторых, что сокращение срока – это все-таки не импичмент. Оппозиция грозит им уже в пятницу. И это беспрецедентный позор в корейской истории. Президента здесь убивали, это был, между прочим, отец Кын Хе – Пак Чжон Хи. На них надевали наручники. Это случалось дважды. Но не изгоняли, чтобы потом надеть наручники. Поскольку, кажется, что этой перспективы ей не избежать.
Пару дней назад прокуратура установила, что глава государства тоже причастна к отмыванию денег. Как сообщили в этом ведомстве, если бы они рассекретили переговоры президента и ее людей, два миллиона человек вышли бы на улицу не с лозунгами, как в воскресенье, а сразу с факелами. Хотя и этого зрелища ей хватило, чтобы захотеть уйти красиво. От импичмента. Но все, что могла бы сказать в свое оправдание, не сказала. Все ведь по-честному. Она же Кын. Вот и "кынула" своих сограждан. За что теперь крепко извивается. Сама, впрочем, думает, что извиняется.
"Я вновь извиняюсь перед народом за свою неискренность", – в третий раз сказала она в эфире и как на голубом глазу добавила, что "отдала служению стране 18 лет жизни". Но народ из этих 18 интересуют только последние четыре. Хотя, нет. И они его теперь не интересуют. И она как фигура – тоже. Только как фигурант. В числе прочего, кстати, соотечественники не могут простить ей и того, что планировала переписать школьные учебники по истории. Настаивала на одной редакции, чтобы раз и навсегда обелить правление своего отца. Его здесь до сих пор считают диктатором. Не успела.
За нее саму, видимо, и вовсе некому будет доброго слова замолвить. Ни детей, ни пособников. А все остальные и не знают толком, в чем, собственно, заключалась ее роль в истории. Управляла ли она сама хоть когда-нибудь или всегда только ею. Что действительно может остаться от нее потомкам, так это первый вопрос анкеты для любого кандидата в президенты Южной Кореи: "Скажи мне, кто твой друг?".
Подписывайтесь на канал радио Sputnik в Telegram, чтобы у вас всегда было что почитать: злободневное, интересное и полезное.