Автор Михаил Шейнкман
Подумаешь, Панама, офшорная Панама. Но у него на фото ведь не лицо, а драма. Вначале, застигнутый врасплох во время телеинтервью, он ушел от вопроса, а потом – и от ответа. Выпал из кадра и из кабинета. Сигмюндюр Гюннлейгссон теперь не только пособие для логопедов, но и премьер для подражания. Экс-премьер. Впрочем, вряд ли кто-нибудь последует за ним. Пусть в "черном списке" клиентов юридической компании Mossack Fonseca – дюжина действующих и бывших мировых лидеров, три десятка миллиардеров калибра Forbes и полторы сотни политиков и прочих знаменитостей. Вероятно, он все равно останется единственным, на ком и панама горит. Может быть, этими "разоблачениями" выцеливали и не его, но у себя именно Гюннлейгссон оказался крайним.
Хотя сопротивлялся. Пошел было в отказ – заявил, что чист, как вода во фьорде. Мол, я не я и фирма не моя. Затем попытался потянуть за собой всех – тщетно воззвал к президенту Исландии с призывом распустить парламент. Напоминал о былых заслугах – он считает, что это его правительство вывело страну из финансового кризиса. Говорил, что добровольно пост не покинет и доверит судьбу избирателям лишь на плановых выборах 2017 года. А они для себя все решили, когда беспрецедентной численностью заполнили улицы Рейкьявика протестом. Свыше 22 тысяч человек для населения в 320 тысяч – это практически революция. Один большой общественный гейзер. Кипит, бурлит и выпускает пар.
Хотя для маленькой Исландии этот политический катаклизм гораздо выше уровня моря – потрясение, скорее, размаха Эйяфьятлайокудля. На планете есть вулканы и посолиднее, и помощнее. Но это его извержение шесть лет назад наделало много шума и практически парализовало авиасообщение в Европе. Гюннлейгссон сейчас тоже гремит на весь мир. Или, точнее, дымит. И не только потому, что он – первый пошел. В ситуации, когда достоверность панамских разоблачений отнюдь не безусловна, его отставка – как явка с повинной.
Если верить офшорным откровениям, то будущий глава кабмина Исландии приобрел фирму Wintris на Британских Виргинских островах еще в 2007 году. Затем переписал ее на жену, и, видимо, думал, что дело в шляпе. А оно мало того, что было в Панаме, так еще и с торчащими из нее премьерскими ушами. Больше всего соотечественников задело то, что Гюннлейгссон через эту контору мог кредитовать обанкротившиеся исландские банки. Те самые, которые он сам во время победной для него парламентской кампании 2013 года называл "стервятниками", клятвенно обещая их "обуздать". Возможно, сограждане простили бы ему офшор, но не обман.
Хотя в каком-то смысле Сигмюндюр Гюннлейгссон своей отставкой лишь повторил судьбу своих же денег – тоже вывел себя в политический офшор. В пространство, в котором его если и могут обложить, то только нецензурно, на чистом исландском. Вместе с тем, в свои сорок с небольшим – он еще достаточно молод, чтобы вернуться. В конце концов, он вправе думать, что его карьера накрылась только Панамой, а не медным тазом. Гюннлейгссон оставляет себя лидером Прогрессивной партии. Хотя даже в его окружении опасаются, что из-за этого прогрессировать в ней может только скандал.
