Автор Михаил Шейнкман
Лукашенко башковит – у него предвиденья.
Может и не говорить, есть же телевиденье.
А эфир на все лады славит его милость.
К "узнику номер один" явил справедливость.
Батьке Запад рукоплещет за его урок.
Он себя еще покажет – дайте только срок.
Александра Лукашенко так не хвалили, пожалуй, с того дня, как он организовал минские консультации по Украине. Причем, нынешнее событие, судя по эпитетам, имеет для Запада даже более принципиальное значение. Оно формально легитимирует право открыто работать с белорусским президентом. Точнее, над белорусским президентом. Прежде именно наличие, как они их называли, "политзаключенных" мешало Евросоюзу и США признаться в том, что они этим уже занимаются.
Теперь же ЕС и Госдеп преисполнены восторгов и надежд. Твердят о важном шаге вперед и даже допускают пересмотр режима санкций против Минска. Почему бы и нет. С Кубой ведь Штаты тоже официально начали сближаться после освобождения "группы товарищей". Тех, правда, было 53. Здесь только шесть. Но в их числе – "узник номер один". Последний из соперников Лукашенко по прошлым выборам Николай Статкевич. Его вместе с остальными оппозиционными кандидатами взяли прямо в день голосования 19 декабря 2010 года сразу после акции протеста на площади Независимости.
В отличие от коллег по несчастью, в разное время написавших прошение о помиловании, Статкевич отказался признать вину и предоставить Лукашенко возможность и на нем продемонстрировать свое благородство. Хотя, по словам президента, тот был к этому готов. Настолько, что, в конце концов, выставил Статкевича из тюрьмы без всяких просьб на год раньше срока. После уборки картошки, выращенной, допустим, своими руками, Лукашенко опять сыграл "на камеру" – и снова впечатлил. Для него, что корнеплод выкопать, что "политических" выпустить – события одного ряда. Главное, не передержать, сделать это красиво и вовремя.
Статкевич, правда, даже спасибо не сказал. Выйдя на волю, словно и не сидел, суть дела объяснил в двух словах: "Лукашенко нас освободил, потому что у него кончились деньги". Впрочем, многие в Белоруссии полагают, что президента меньше всего интересует благодарность Статкевича. Ею точно бюджет не наполнишь. Батьку волнует взаимность иного рода. И, судя по реакции Запада, все не так безнадежно. Может, это не сразу будут кредиты, но для начала ему и признания его пятой победы вполне хватит. В понимании Лукашенко, это совсем не Статкевич на свободу, а он сам в предвыборную кампанию выходит с чистой совестью.
Было бы, конечно, еще честнее, освободи он оппонента до старта избирательного процесса, а не на следующий день после завершения сбора подписей за кандидатов в президенты. Но батька, вероятно, потому и ждал окончания этого этапа, чтобы убедиться в том, что среди его конкурентов нет политиков, с которыми мог бы спеться главный белорусский диссидент. Многие вообще полагали, что Лукашенко припасет Статкевича на десерт где-нибудь в сентябре, чтобы дотянуть послевкусие до голосования 11 октября. Но он решил подать его в качестве "аперитива". Все-таки главное блюдо его политической кухни – отношения с Западом. И его, видимо, уже разогревают.
"А в тюрьме сейчас ужин. Макароны дают", – только и остается Статкевичу, что повторить Василия Алибабаевича из "Джентльменов удачи". И уточнить от себя: именно дают, а не вешают.
