Автор Михаил Шейнкман
Смысл нового договора между Россией и Абхазией о союзничестве и стратегическом партнерстве, пожалуй, лучше всего раскрыл процесс его обсуждения. Почти три месяца прошло с тех пор, как президенты двух стран Владимир Путин и Руслан Хаджимба в общих чертах условились возвести межгосударственные отношения в более высокую степень интеграции с единым контуром безопасности, с ростом инвестиционной активности, с увеличением финансовой помощи. И все это время Москва, сразу высказав Сухуми свои предложения, добросовестно, терпеливо и уважительно ждала, пока молодая кавказская республика сама для себя решит, как именно она понимает дружбу и сотрудничество.
Ни давления, ни тайных консультаций, ни советов, ни угроз. Абхазия на всех своих политических, общественных, гражданских уровнях сама исследовала этот проект до слова, до запятой. Сомневалась, критиковала, сопоставляла, правила. Но не позволила себе и тени сомнений в том, что с Россией возможны иные варианты, кроме стратегического.
Собственно, Москва поэтому события и не форсировала. Понимала — в Абхазии умные люди живут. Поэтому договор в любом случае будет подписан. Он войдет в историю 24 ноября 2012 года. Накануне президент Хаджимба, собираясь в Сочи к Владимиру Путину на историческую церемонию, заявил, что едет туда с чувством исполненного долга.
Соглашение, по его словам, в полной мере соответствует Конституции и обеспечивает создание системы коллективной безопасности. И экономической, между прочим, тоже. Как пояснил Хаджимба, "российские коллеги помогают формировать новую инвестиционную программу, которая будет ориентирована на развитие реального сектора". "Это производства, большое количество рабочих мест, зарплаты", — уточнил он свой тезис о том, что Абхазия не собирается вечно ходить в бедных родственниках.
Хотя, на первых порах, именно Москва займется повышением социальных стандартов до российского уровня. На него же рассчитывают вывести и совместную обороноспособность. В объединенную группировку войск с общим командованием войдут отдельные подразделения российских и абхазских вооруженных сил. Такая же кооперация планируется и в сфере борьбы с преступностью. Появится координационный центр органов внутренних дел. Абхазия получит возможность модернизировать собственную армию современными видами вооружений, значительно повысить боевую подготовку.
И не важно, что об этом скажут недоброжелатели. Им для сравнения взглянуть бы, например, на карикатурный вид прибалтийских суверенитетов. На границе натовские войска. В небе натовские самолеты. Куда ни кинь, абсолютная зависимость от Брюсселя и Вашингтона. Вроде бы признанные, но по ним и не скажешь, признали их или призвали. Абхазию, по крайней мере, ни на кого не натравливают. И под защиту берут, чтобы жила, а не вредила. Потому и пишут пером, чтобы никому в голову не пришло браться за топор.
Президент российского Научного общества кавказоведов Александр Крылов продолжит.
— Что принципиально меняет в отношениях между Россией и Абхазией этот новый договор?
— Принципиально он не меняет ничего. Позиция России по Абхазии остается прежней. Речь идет о расширении возможностей. В первую очередь в сфере безопасности предусмотрены новые формы сотрудничества в военной области, по охране границ. И в социально-экономической сфере значительное увеличение российской помощи на развитие Абхазии, на решение ее социально-экономических проблем.
— Вы тоже, как и многие эксперты, в первую очередь выделяете военную составляющую. Это действительно самая главная статья этого договора?
— Нет. Это объемный, комплексный документ. Там много статей. Он как раз призван гармонизировать все проблемы в наших отношениях. Он имеет комплексный характер и является развитием того положительного опыта, который был накоплен в наших отношениях после 2008 года.
Иной раз изложить межгосударственные связи на бумаге, что написать портрет. Слова тоже лишь фиксируют сходство. В нашем случае, позиций. Исторически так сложилось, что для Абхазии никогда не было союзника ближе и надежней, чем Россия. В каких бы международно-правовых и административных отношениях мы ни состояли. Но если юридические приличия предусматривают материализацию духа партнерства в букве, нет причин этому сопротивляться. Тем паче, что этот договор — первый, который независимая Абхазия уже пишет не кровью.
