Автор Михаил Шейнкман
Украинские журналисты, что дружно поспешили возвести выпавшее из рук солдата почетного караула ружьё, чуть ли не в “символ мира”, видимо, все-таки поторопились. В первую ночь после инаугурации Порошенко непокорный Славянск уже “поливали” “Градами”. И хотя, наверное, после авианалетов местных жителей уже трудно чем-либо удивить, применение оружия массового поражения – это уже совсем иной психологический уровень. Если прежде каратели могли хотя бы говорить о “точечных” зачистках, то системы залпового огня исключают избирательность попаданий в принципе. Это ликвидация всего живого – без разбора.
В праздник Святой Троицы в городе снарядом разбили церковь. И это гораздо более красноречивая примета новой власти, чем солдатик, обессилено от жары выронивший ружье в самый неподходящий для Порошенко момент. Момент его триумфа. Впрочем, некий символизм в этом конфузе усмотреть, тем не менее, можно. Если украинский режим когда-нибудь захочет отказаться от оружия, то не по доброй воле, а когда припечет. Новый президент, похоже, сейчас именно в такой ситуации. Горячий воздух Донбасса тоже не способствует его устойчивости. Хотя, в отличие от караульного, он сознание не теряет, а как раз в него приходит. По крайней мере, в воскресенье ему удалось создать такое впечатление. Он приказал прекратить огонь до конца недели. Правда, никому конкретно свой приказ не адресуя. Однако это уже были намерения и сроки, озвученные для протокола и при свидетелях. Ими были посол России в Киеве Михаил Зурабов и спецпредставитель председателя ОБСЕ Хайди Тельявини. Это она прославилась объективным расследованием событий в Южной Осетии в августе 2008-го. Это после выводов ее международной комиссии Саакашвили стали называть агрессором уже не только в России, но и на Западе. Карательная операция в украинском Донбассе потребует от нее не меньшей принципиальности. Но здесь она уже не как следователь, а как дипломат. Вместе с Зурабовым и украинским послом в Германии Климкиным входит в называемую трехстороннюю контактную группу по реализации мирного плана.
Это ее первое заседание Порошенко увенчал миротворческой сентенцией. Иначе не мог. Все-таки, по его признанию, будучи в Нормандии, слово дал лидерам Германии, Франции и России, что мир на востоке страны входит и в его государственные интересы.
Действительно, после 7 июня именно Порошенко несет личную ответственность за каждую выпущенную его армией пулю, за каждую невинную гражданскую смерть. И, если ее начинает сеять “Град”, то и президент не президент, а “Града” начальник Украины. Но желать урегулирования он вынужден не только потому, что ему так по должности положено. Но и потому, что ему по ней как раз и не положено. Он и на посту президента, прежде всего, остается коммерсантом, что и продемонстрировал, прикупив себе уже после выборов еще один заводик. И, как бизнесмен, он прекрасно понимает: каждый новый день войны – это упущенная выгода. И потери, из которых человеческие для него, может быть, даже не самые страшные.
Изворотливость не раз помогала Порошенко оставаться на плаву, хоть и с подмоченной репутацией. Именно она, как это не покажется парадоксально, в большей степени, чем его благие намерения, может оказаться основной его “миротворчества”. По крайней мере, на Майдан, который накануне ждал его на свое народное вече с требованием решительных действий в Донбассе, он не пошел. Другое дело, что каратели из-за канонады слова президента могут и мимо ушей пропустить. Кстати, солдат, потерявший, было, ружье, все-таки вернул его в исходное положение. Как бы то ни было, совершенно точно можно говорить лишь о том, что в день инаугурации Порошенко стал дедом. 7 июня у него родился внук. Стать отцом нации ему будет значительно сложнее. Во всяком случае, на востоке пока он еще никому жизнь не подарил.
