Почему ветераны Отечественной войны критиковали роман "Война и мир"?

Десятого апреля 1753 года родился князь Николай Сергеевич Волконский, генерал от инфантерии, дед Льва Толстого. Внук в романе "Война и мир" вывел деда в лице старого князя Болконского. Он владел имением Ясная Поляна, которое в качестве приданого перешло к единственной дочери Марии, когда она вышла замуж за графа Николая Ильича Толстого. Они и стали родителями писателя.

Когда у Льва Николаевича спрашивали о прототипе старого князя Болконского, он говорил, что "взяв наудачу самые знакомые русскому уху фамилии и переменив в них некоторые буквы", он стремился только, чтобы они звучали "чем-то знакомым и естественным в русском аристократическом кругу". Но писатель здесь несколько лукавит: он точно знал, кто был прообразом старого князя – в рукописи Толстой часто писал фамилию "Волконский", которую потом исправлял на "Болконский".

А прототипом Пьера Безухова считается поэт князь Петр Андреевич Вяземский. Он участвовал в Отечественной войне и написал статью "Воспоминания о 1812 годе", в которой подверг резкой критике роман Льва Толстого "Война и мир":

"...в каком виде представлен император Александр в те дни, когда он появился среди народа своего и вызывал его ополчиться на смертную борьбу с могущественным и счастливым неприятелем? Автор выводит его перед народом – глазам своим не веришь, читая это, – с "бисквитом, который он доедал". "Обломок бисквита, довольно большой, который держал государь в руке, отломившись, упал на землю. Кучер в поддевке (заметьте, какая точность во всех подробностях) поднял его. Толпа бросилась к кучеру отбивать у него бисквит. Государь подметил это и (вероятно, желая позабавиться?) велел подать себе тарелку с бисквитами и стал кидать их с балкона…

Если отнести эту сцену к истории, то можно сказать утвердительно, что это басня; если отнести ее к вымыслам, то можно сказать, что тут еще более исторической неверности и несообразности.

Этот рассказ изобличает совершенное незнание личности Александра I. Он... скорее бросился бы в воду, нежели бы решился показаться пред народом, и еще в такие торжественные и знаменательные дни, доедающим бисквит. Мало того: он еще забавляется киданьем с балкона Кремлевского дворца бисквитов в народ – точь-в-точь как в праздничный день старосветский помещик кидает на драку пряники деревенским мальчишкам! Это опять карикатура, во всяком случае совершенно неуместная и несогласная с истиной".

Салтыков-Щедрин отозвался о романе еще резче: "Эти военные сцены – одна ложь и суета. Багратион и Кутузов – кукольные генералы. А вообще, — болтовня нянюшек и мамушек. А вот наше так называемое "высшее общество" граф лихо прохватил".

Критик П.В. Анненков верно подметил: "Князь Андрей Болконский вносит в свою критику текущих дел и вообще в свои воззрения на современников идеи и представления, составившиеся об них в наше время. Он имеет дар предвидения, дошедший к нему, как наследство, без труда, и способность стоять выше своего века, полученную весьма дешево. Он думает и судит разумно, но не разумом своей эпохи, а другим, позднейшим, который ему открыт благожелательным автором".

Иван Сергеевич Тургенев тоже ругал "Войну и мир": "Почему он старается уверить читателя, что коли женщина умна и развита, то непременно фразерка и лгунья? Как это он упустил из виду декабристский элемент, который такую роль играл в 20-х годах, – и почему все порядочные люди у него какие-то чурбаны – с малой толикой юродства?"

Миниcтр прocвeщeния Aврaaм Нoрoв нaпиcaл книгу "Вoйнa и мир 1805–1812 c иcтoричecкoй тoчки зрeния и пo вocпoминaниям coврeмeнникa". Пo eгo мнeнию, вce пoпытки Тoлcтoгo дaвaть oпиcaния вoeнных дeйcтвий, рaccуждaть o cтрaтeгии, oпиcывaть диcпoзиции и дaжe риcoвaть плaны лишь ввoдят читaтeлeй в зaблуждeниe. Caм Нoрoв, кстати, был учacтникoм Бoрoдинcкoгo cрaжeния, потерял левую ногу.

А больше всего ветераны критиковали генеральную идeю Тoлcтoгo o тoм, чтo cпocoбнocти и энергия пoлкoвoдцeв нe игрaли никакой существенной рoли, a вcе зaвиceлo oт cлучaя и гeрoизмa мaлeньких людeй.

И, конечно же, от ветеранов и очевидцев тех событий не ускользнуло частое искажение (или незнание) исторических реалий в романе "Война и мир". Действие его начинается в 1805 году. Война третьей коалиции. Толстой пишет: "Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками, мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи". В описании явная ошибка: эполеты будут введены только в 1807 году.

Aнaтoль Курaгин появляется в театре вo врeмя прeдcтaвлeния: "Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по наклонному ковру коридора". Но военные нe нocили oружиe и шпoры в тeaтрe или на балах, парадных обедах и пр. (чаще всего надевали туфли и чулки).

Или Лев Толстой, описывая бал "31-го декабря, накануне нового 1810 года", поминает полицейских и жандармов. Однако, собственно, жандармские дивизионы был образованы только 1 февраля 1817 года. А в 1810 году речь могла идти лишь о полицейской драгунской команде.

И еще про первый бал Наташи Ростовой.

"– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.

– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, ... подходя к Наташе и занося руку, чтоб обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил ей тур вальса...

Наташа танцевала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия".

И как это красиво показано в фильме Сергея Бондарчука! Для большой любви трудно себе представить более романтическое начало!

В те времена вальс был уже популярен, однако считался несколько вульгарным (деревенский танец!), поэтому чаще на великосветских балах танцевали менуэт, экосез, котильон, полонез. Но Лев Толстой и тут пренебрег историческими реалиями. Дело все в том, что еще Павел I запретил танцевать вальс на придворных балах. Да и его супруга, императрица Мария Федоровна, тоже не любила этот танец. И их сын Александр I фактически исключил вальс из великосветского бального регламента. Поэтому Андрей Болконский и Наташа Ростова никак не могли танцевать вальс – на балу же присутствовал сам государь!

Или – граф М.А. Милорадович у Толстого усатый. Однако в те времена усы носила только кавалерия. Пехотные генералы и офицеры обзавелись растительностью под носом только при Николае I.

Говоря об Аракчееве, Толстой пишет о тупых глазах. Хотя Аракчеев – сильный, умный, бескорыстный человек. Именно он полностью преобразовал артиллерию, которая стала лучшей в тогдашней Европе.

Этот список неточностей, несуразностей и намеренных искажений можно еще продолжить. Можно сказать: это все-таки литературное произведение, а не историческая монография. Да в том-то и дело, что у нас еще с дореволюционных времен стало внушаться, что историю, например, николаевской России вполне можно изучать по Гоголю, а Отечественную войну по Толстому. И что в итоге? Кривое зеркало в комнате смеха. Это подметил еще В.В. Набоков. Он справедливо говорил, что гоголевские герои лишь по воле случая оказались русскими помещиками и чиновниками. Социальная среда, в которой они действуют, воображаемая. Искать в "Мертвых душах" подлинную русскую действительность так же бесполезно, как и представлять себе Данию на основе частного происшествия в семействе Гамлета.