Двадцать третьего мая 1896 года состоялось официальное освящение и открытие Сандуновских бань – самого роскошного банного дворца Москвы.
А первые бани на том месте были построены в самом начале XIX века актрисой – певицей Императорских театров Елизаветой Семеновной Сандуновой и ее мужем, тоже знаменитым актером, Силою Николаевичем Сандуновым, который на самом деле был грузином Сильвио Зандукели.
А началось все с романтической истории. Лизанька Уранова – так ее назвала Екатерина II по имени недавно открытой планеты – была одной из первых певиц петербургской сцены. И вдруг Лизаньке, влюбленной в Сандунова, стал оказывать внимание граф Безбородко. Дирекция театра, которой были подчинены артисты, решила удалить соперника графа. В публике это вызвало волнение, стали распространяться слухи, дошедшие до Екатерины II. Во время представления ее оперы "Федул с детьми" невеста Сандунова подала императрице прошение разрешить ее свадьбу с женихом. Вскоре просьба была удовлетворена и Лизанька была обвенчана с Сандуновым. А после они переехали в Москву, где долгое время выступали на сцене.
По воспоминаниям Владимира Алексеевича Гиляровского, в Сандуны так и хлынула вся Москва, потому что бани имели неслыханные до того удобства: раздевальную зеркальную залу, мраморную мыльню, мягкие диваны.
Раздевальная зала вскоре сделалась клубом, где встречалось самое разнообразное общество. Каждый находил там свой кружок знакомых, и притом буфет со всевозможными напитками, от кваса до шампанского.
В этих банях перебывала и грибоедовская, и пушкинская Москва, та, которая собиралась в салоне Зинаиды Волконской и в Английском клубе.
Появлению же нового, шикарного банного дворца предшествовала любопытная история, которую можно озаглавить так: любовь и деньги. Об этом рассказал опять же Гиляровский в книге "Москва и москвичи": в 1880-х годах Сандуновские бани попали в заклад к миллионеру-дровянику Фирсанову. А что попало к Фирсанову – пиши пропало! Фирсанов давал деньги под большие, хорошие дома – и так подведет, что уж дом обязательно останется за ним. Много барских особняков и доходных домов сделалось его добычей…
После смерти Ивана Фирсанова владелицей Сандунов, двадцати трех домов в Москве и подмосковного имения Средниково, где когда-то гащивали великие писатели и поэты, оказалась его дочь Вера.
"Широко и весело зажила Вера Ивановна на Пречистенке, в лучшем из своих особняков, перешедших к ней по наследству от отца. У нее стали бывать и золотая молодежь, и модные бонвиваны – львы столицы, и дельные люди, вплоть до крупных судейских чинов и адвокатов. Большие коммерческие дела после отца Вера Ивановна вела почти что лично.
Через посещавших ее министерских чиновников она узнавала, что надо, и умело проводила время от времени свои коммерческие дела.
Кругом нее вилась и красивая молодежь, довольствовавшаяся веселыми часами, и солидные богачи, и чиновники, и титулованные особы, охотившиеся за ее красотой, а главным образом, за ее капиталами.
В один прекрасный день Москва ахнула:
– Вера Ивановна вышла замуж!
Ее мужем оказался гвардейский офицер, сын боевого генерала, героя войны с турками, Ганецкий.
После свадьбы муж совершенно очаровал Веру Ивановну тем, что предложил заняться ее делами и работать вместе с ней.
Просмотрев доходы фирсановских домов, Ганецкий заявил:
– А вот у Хлудовых Центральные бани выстроены! Тебе стыдно иметь сандуновские развалины: это срамит фамилию Фирсановых. Хлудовых надо перешибить!
Задев "купеческое самолюбие" жены, Ганецкий указал ей и на те огромные барыши, которые приносят Центральные бани.
– Первое – это надо Сандуновские бани сделать такими, каких Москва еще не видела и не увидит. Вместо развалюхи построить дворец для бань, сделаем все по последнему слову науки, создадим нечто великое, сольем Восток и Запад в этом дворце! И чем больше мы вложим денег, тем больше будем получать доходов, а Хлудовых сведем на нет. О наших банях заговорит печать, и ты – знаменитость!
Перестройка старых бань была решена…
Все дело вел сам Ганецкий, а строил – приехавший из Вены архитектор Фрейденберг.
Так Ганецкий одним махом убил двух зайцев: построил знаменитый Сандуновский банный дворец и заплатил сполна свои долги, сделанные, по-видимому, в дни бурной гвардейской молодости.
Но это был действительно дворец! Кстати, земля в этом месте очень влажная и малопригодная для возведения даже двухэтажного строения. Поэтому фундамент обошелся в копеечку. Дубовые сваи из-за влажности надо было еще и обрабатывать смолой. Но хорошие дубовые сваи держат дома не хуже кирпича. Ведь стоит же Венеция уже более 300 лет на русских сваях!..
После окончания строительства Фирсанова подарила их своему мужу Ганецкому, но вскоре тот проиграл их в карты, и Вере Ивановне с большим трудом удалось их выкупить. Пришлось даже заложить несколько домов. Правда, вскоре Сандуновские бани стали приносить такой доход, что с банком довольно быстро удалось рассчитаться. А с Ганецким Вера Ивановна развелась.
Новые Сандуны были столь же популярны, как и старые. Кто там только не бывал! И Чехов, и Гиляровский, и Горький, и Рахманинов, и Юон, и Шаляпин…
"Старик дядя Митя работал в Сандунах 55 лет. Он помнил голыми многих знаменитостей, но больше всех помнил все-таки Федора Ивановича Шаляпина. Певец дружил с хозяйкой Сандуновских бань Верой Ивановной, очень любил ее саму и Сандуны.
Поначалу Федор Иванович при всей своей любви к парной ходил в Сандуновские бани все же неохотно – студенты, да и богатые купцы уж больно пристально глядели на него. Неудобно было мыться и полоскаться при всем честном народе. Как на сцене, но голый. Славно придумала Вера Ивановна, когда Шаляпин ей пожаловался на это. Она посоветовала:
– Ходили бы вы, Федор Иванович, в баню в понедельник, когда бани убирают и когда посетителей нет.
С тех пор в понедельник бани мыли поутру, чтобы к 12-ти все стало чисто и сухо. Приходил Шаляпин с веселой компанией. Кого только не брал с собой! Каких только знатных людей не приводил!
Любил Сандуны и Антон Павлович Чехов.
"– Антон, пойдем в баню, – зовет его, бывало, брат, художник Николай, весь измазанный краской.
– Пошел бы… да боюсь… вдруг, как последний раз, помнишь, встретим Сергиенко (Петр Алексеевич, писатель, земляк и приятель Чехова. – В.Б.)… Я уж оделся, выхожу, а он входит. Взял меня за пуговицу и с час что-то рассказывал. Вдруг опять встретим? А я люблю Сандуны"…
Чехов, кстати, некоторое время жил в одной из квартир в новом банном дворце.
Москвичи, да и вообще, все русские, любят баню. Баня – это не только для очищения тела, но и благодать для души. Хождение в баню на Руси – некое священнодейство, не умершее, слава Богу, и до наших дней.
В конце рассказа о Сандунах приведу не лишенный поэзии отрывок из статьи "Общественные бани в Москве 17-го века" художника Аполлинария Михайловича Васнецова:
"Любопытно было бы окунуться в то далекое от нас прошлое и заглянуть, как жили москвичи в те, седой древности, времена. Суббота, работы кончились и в Кузнецах, и в Котельниках; не стучит молот и не дуют меха; в Гончарах и Серебряниках расходится рабочий люд после трудового дня. Близко к вечеру, затихли гомон и сутолока в Гостином дворе на Большом торге на Красной площади…
Пошли перезвоны к вечерням – загудела Москва как улей от звона сорока сороков. Пошел народ по баням с вениками под мышкой, с шайками в руках. Скрипят, ревут банные журавцы, поднимая и опуская длинные шеи с бадьями на веревках – работают водоливы.
Синеет Москва в зимнем сумеречном полусвете. Зажгли огни кой-где в окнах. А в банях мужских и женских давно горят сальные коптилки-ночники, смутно освещая в клубах пара голые телеса. Идет несмолкаемый гам от говора – ничего не разберешь, каждый слышит только соседа. Зато в предбаннике и потише, и посветлее. Идут мирные разговоры. Не было тогда клубов и театров, где бы москвичи могли бы сойтись и побеседовать, не было газет, где бы можно было почерпнуть новости. Но были общественные бани – место средоточения новостей и слухов. "А про боярина-то Стрешнева слышал? В немилость у царя впал, в опале, в Сибирь угнали – эво куда!"
Но вот последние запоздалые гости-старички позамешкались и покидают последними; вода вся вышла, да и остудили баню, хлопая скрипучей дверью, поминутно отворяя ее и впуская клубами холод в жаркую баню.
Пора по домам. А дома разомлевшие от пара москвичи и москвички пьют горячее сусло с астраханским стручком или ароматный горячий сбитень на меду при свете лучины или сальных свечей, коротая длинный зимний вечер в кругу своих семей, за слюдяными оконцами в бревенчатых и брусяных избах старой Москвы"…
В этом выпуске вы также услышите:
– Знаменитый сыщик Иван Дмитриевич Путилин.