Автор Михаил Шейнкман
За "польские концлагеря" теперь будут отвечать поляки. Так решила их собственная власть. Правительство утвердило законопроект, предусматривающий три года тюрьмы за публичное использование такого словосочетания. Отныне, если вдруг граждане захотят вслух вспомнить это кровавое прошлое, то исключительно как "нацистский концлагерь на территории Польши". Не иначе. "Сегодня мы сделали важный шаг к созданию более сильных инструментов для эффективной защиты наших прав и доброго имени в любой точке мира, где доходит до представления Польши в ложном свете", – заявил министр юстиции Збигнев Зебро.
Хотя мог бы сказать проще. Достали. СМИ не раз употребляли выражение "польский лагерь смерти", имея в виду лишь привязку к местности – ничего больше, когда речь заходила об Освенциме, например, или Майданеке. Понятно, что это задевало. Терпению Варшавы, видимо, пришел конец, когда в начале августа такую же опечатку допустило издание Ватикана. Потом даже папе пришлось за нее извиняться. Теперь, если что-то подобное повторится, и ему несдобровать. Новый закон не пощадит никого.
Им бы для убедительности не на локальном уровне его принимать, а сразу резолюцией Совбеза ООН. Поскольку собственно поляки старательно обходят негативный контекст. Стыдливо избегают даже намека на хоть какую-то причастность к "фабрикам смерти". А вот вне страны частенько путают ее имя собственное с их именем нарицательным. Причем, прежде всего, на Западе особо не церемонятся с географией. Хотя и в ней самой иной раз не брезгуют вольным обращением с названиями. Скажем, экс-глава МИД Схетына, чтобы не чувствовать себя обязанным Советскому Союзу, благодарил украинцев за освобождение Освенцима только потому, что это был 1-й Украинский фронт.
"Польский концлагерь" – это такой же лингвистический перевертыш. Впрочем, такой, да не совсем. Польша действительно просто оказалась у нацистов под рукой в качестве сопутствующей территории. Но собственный "ГУЛАГ" появился в ней лет на двадцать раньше фашистов. И, кстати, раньше Сталина тоже. Здесь "гнобили" красноармейцев. За пару лет уничтожили более 20 тысяч. И, как говорят знающие люди, головорезам фюрера в смысле содержания узников было, чему у шляхты поучиться. Газовые камеры – это, понятно, их изобретение. Однако оборудовались они здесь отнюдь не на пустом месте – инфраструктура уже имелась. Потребовалось лишь ее "перепрофилировать".
Прошло более 70 лет. В Польше сносят памятники красноармейцам, добивая тех, кого уже один раз убили и в 20-х, и в 40-х. Получается, в том числе и за то, что избавили эту страну от конвейера смерти. И при этом ее власти твердят о чистоте мундира, чтобы отмыть который могут дать три года только за одну неаккуратную фразу. Может, потому что шапка все-таки горит, а правда колет. Для нынешних властей "польский концлагерь" или "концлагерь в Польше" – это вопрос терминологии, а не сути. В стране устанавливаются законы полицейского государства. Жесткая цензура, преследование оппозиции, откровенная ксенофобия, разгул спецслужб.
Между прочим, так называемый "Золотой эшелон" Третьего рейха, на поиски которого Варшава бросила все свои силы, она уже назвала "польской собственностью". Хотя, как и узников концлагерей, награбленные сокровища фашисты тоже лишь свозили сюда.
