Автор Владимир Барсегян, радио Sputnik, Эстония
Министр внутренних дел Литвы Томас Жилинскас недоволен. Вернувшись в Вильнюс после инспекции мест размещения беженцев из стран Ближнего Востока, он срочно собрал вокруг себя ближайших сотрудников. Так и представляется, как он обвел их леденящим душу взглядом и начал выстукивать по столу костяшками пальцев что-то очень быстрое и тревожное. Если бы среди этих сотрудников находился Штирлиц, то он бы, наверняка, узнал прорывающуюся сквозь нервный танец пальцев мелодию "Полюшко-поле".
Но Штирлиц – персонаж в Литве запрещенный, а за его отсутствием этой смелой гипотезы высказать было некому. И посему в кабинете сгустилась гнетущая атмосфера неопределенности, которую как громом разрезали слова возмущенного министра, нарисовавшего буквально в нескольких предложениях ужасную картинку того, что он увидел в местах размещения беженцев. Оказывается, переселенцы, которых по решению чиновников из Брюсселя нужно в течение нескольких лет интегрировать в литовское общество, вместо того, чтобы изучать литовскую культуру и язык, изучают язык русский. Ужас, ужас, ужас!
Тут же встает перед глазами сценка: машина министра подъезжает к дому, где живут беженцы, чиновник выходит из авто и обращается к собравшимся с приветствием "labą dieną". А ему в ответ – на почти чистом русском: "Добрый день, господин министр". Ну и потом, на сладкое, исполняется "Полюшко-поле". Конечно, все было совсем не так, и то, что беженцы учат не тот язык, выяснилось во время рутинной проверки, но то, что министр этим обстоятельством возмущен – несомненно.
Самое интересное, что нет в том у несчастных переселенцев из стран Ближнего Востока злого умысла. Они учат русский в силу простого обстоятельства – министерство социальной защиты и труда Литвы, которому поручено интегрировать беженцев в литовское общество, работает над этим вопросом весьма халатно. Похоже, что людей быстренько распихали по отдаленным закуткам страны и постарались о них забыть, как о кошмарном сне. Вот они и приспосабливаются к новой жизни, как могут.
Сирийцы, к примеру, размещены в одних помещениях с украинцами и белорусами, дети которых общаются с сирийскими детьми на русском языке. Те учат русский язык, а с ними и их родители. Плохого в этом, конечно, ничего нет, но возникают вопросы. Где учителя государственного языка, труд которых, наверняка, заранее был оплачен европейскими фондами? И почему беженцы размещены там, где нет населения литовского? Что, не хотят представители коренного этноса жить рядом с представителями иной веры?
По существующему положению, беженцев должны адаптировать по полной программе: научить языку, детей отправить обучаться в школы, родителей – трудоустроить. Все сделать для того, чтобы они через несколько лет смогли уже самостоятельно, не рассчитывая на государственные пособия, обеспечить хлебом насущным себя и свои семьи и при этом не чувствовали себя изгоями.
Но похоже, что эти люди, бежавшие из ада войны к "берегам обетованным", не найдут здесь взаимопонимания, коль местное общество их так откровенно отвергает.
