Автор Михаил Шейнкман
Дело было к вечеру, славить было нечего. Кто сидел, кто ел, кто ждал. Кто в тиши права качал. Тут сказал ребятам Керри просто так: "у меня дедлайн иссяк, а у вас?". "И у нас иранский атом спать всем мирно не дает, так что, вот". Затем уж полночь близилась, а выхода все нет. К утру, когда, казалось, что с "сейчас или никогда" они опять поторопились, вдруг стало ясно: всему венец подкрался незаметно. Соглашение по ИЯП во вторник подписано будет. Тем более с восходом объявили место – штаб-квартиру ООН и время – полдень. Все дружно выдохнули. Изнурительная усталость – это, наверное, главное, чем запомнятся эти беспрецедентные 18 дней. Столько дипломатических синонимов выражению "no comments" журналисты не слышали, наверное, никогда. И это не единственный рекорд отеля "Кобург".
Джон Керри в столице вальсов безвылазно больше двух недель. Это самое продолжительное пребывание главы Госдепа США в одном месте за границей за всю послевоенную историю. У него, конечно, нога. Но и это нога у того, у кого надо нога. Кто знает, будь Керри здоров и имей возможность покидать Вену, закончилось бы здесь все так скоро. К тому же он своим видом придавал одушевленной предметности дипломатическому образу этих переговоров. Их сравнили с "вбиванием последних костылей в восхождении на Эверест".
Керри готов был лечь здесь костьми. Это же именно в Белом доме ждали отсюда известий как самого главного внешнеполитического достижения Обамы за все его президентские годы. Керри должен был привести ему из Австрии лавровый венок. А Россия уже с Лавровым. Он занимается иранским досье все 11 лет, что возглавляет МИД. И это лишь немногим меньше, чем оно существует.
Европейцы тоже впервые в таком дипломатическом марафоне. Но их вчера в подходах к прессе уже больше волновала Греция. С ней же за 18 часов получилось. Хотя, потому Иран и упорствовал столько же суток, чтобы с ним не получилось, как с ней. Не известно, успевал ли министр Джавад Зариф следить за тем, что происходило на саммите еврозоны, но Вена явно от Брюсселя недалеко была. И не только в географическом смысле. При очевидной разнице предмета Запад и там, и здесь демонстрировал тождественное высокомерие. Как обычно, его оппоненты, кто бы ими ни был, изначально причисляются к разряду провинившихся. А значит, должны чувствовать себя осчастливленными любым соглашением, как прощением. Даже если оно сводит на нет их сущность.
Иранцам, по сути, навязывался тот же принцип. Даже аббревиатура программы звучит, как укрощение строптивого. ИЯП! Потому и сопротивлялся Тегеран, что отказ от атомной безусловности от него требовался здесь и сейчас, а отмена санкций – половина, потом, может быть, как вести себя будет. Западу сложно дается понимание того, что компромисс – это двусторонний процесс. Хотя, конечно, Иран не подарок. Но потому он до сих пор и не Ирак. За него не надо придумывать смертельное оружие. Он это может сделать сам. Или мог?
Эксперты пока все-таки не спешат говорить о потенциале иранских центрифуг в прошедшем времени. Хотя в соглашении все ходы записаны. По годам, объектам, нормам, тоннам. Но Америке же, как всегда, больше всех надо. Чтобы не только учет и контроль, а без шанса на самостоятельность. А это может вызвать ответную реакцию. И не исключено, что снова в реакторах.
Вашингтон и оружейное эмбарго хотел продлить еще лет на восемь-десять. В итоге сошлись на пяти. Снятие иных запретов – тоже не всех сразу. Но ЕС свои готов убрать, как только убедится в добросовестности Тегерана. Совет безопасности ООН еще раньше – только соглашение дайте. Со Штатами возможна совсем другая история. У них конгресс – это не то место, где сбываются мечты Обамы. Там-то и начнется новое прочтение этой всеобъемлющей сотни страниц. Лидер сенатского большинства республиканец Макконнелл уже сказал, что "будет очень непросто продать конгрессу этот "сомнительный товар"". Так что, в Вене только покорили "Эверест". Теперь предстоит самое сложное: спуститься с небес на землю.
