Автор Дмитрий Геер
В июне на военно-техническом форуме "Армия-2015" был показан проект универсального десантного корабля-вертолетоносца "Лавина". Его водоизмещение – 24 тысячи тонн. Это на три тысячи тонн больше так и не переданных России французских вертолетоносцев.
Россия решила отказаться от заказанных во Франции вертолетоносцев типа "Мистраль". Однако пока непонятно, какова будет сумма компенсаций. Ту цифру, которую называют французы, в Москве считают неприемлемой. Однако Россия готова ждать, когда в Париже придут к взаимовыгодному решению. Пока же Франция передала России часть чертежей. Речь идет о кормовой части "Мистралей". И хотя многие эксперты отмечают, что с точки зрения новых технологий эта конструкция никакого интереса не представляет, но сам факт подобной передачи важен, настаивает вице-президент Академии геополитических проблем Владимир Анохин:
"По контракту мы должны были получать эту техническую документацию, если я не ошибаюсь. То, что происходит возня вокруг "Мистралей" – это, честно говоря, бьет не только по престижу Франции, но и по нашему. Дело в том, что та сумма, которую назвал президент Франции, она просто несерьезная, потому что существует арбитражный суд, существуют штрафные санкции".
При этом в самой Франции все чаще раздаются голоса о том, что подобные шаги не просто подрывают доверие, но и в будущем дорого обойдутся стране. Как заявил бывший премьер-министр Франсуа Фийон, Франция совершит экономическую и политическую ошибку, если не поставит России вертолетоносцы. В России же, анализируя всю историю вокруг "Мистралей", склонны видеть выгоду в том, что этот контракт так и не был реализован. Прежде всего, надо помнить о том, чем отличаются российские военные задачи от французских, призывает директор Центра стратегической конъюнктуры Иван Коновалов:
"Безусловно, вертолетоносцы – нужные корабли, но, скорее, нужно вести речь о кораблях универсальных, которые могут быть командно-штабными кораблями. Проблема "Мистралей" была в том, что эти корабли были универсальными, но они были предназначены для проведения операций в заокеанской зоне. Франция такие операции проводит в Африке, где находится масса бывших французских колоний, сохраняется французское влияние. Для России такого масштаба корабль вряд ли необходим. И переброска войск, и штабной корабль, и госпиталь в нем – такой корабль необходим как самостоятельная единица. Плюс прикрытие из фрегатов подводных лодок, которое может действовать очень далеко от бывшей метрополии. У нас таких интересов особых нигде нет".
Теперь для России на первое место выходит вопрос создания собственного корабля подобного класса. И с этой задачей можно справиться своими силами, уверен Иван Коновалов:
"Российский ВПК может сделать такой корабль. Проблема была в том, что мы такие корабли не делали – не ставилась такая задача. До появления контракта, до появления даже разговоров о контракте никто не рассуждал о необходимости таких кораблей в ВМФ России. Теперь, конечно, ситуация другая. И если мы будем строить такие корабли, то они будут сильно отличаться от французских".
При этом нельзя забывать о том, что каждая страна решает, прежде всего, свои задачи. Именно поэтому "Мистрали" хоть и были красивым проектом, но не до конца отвечали российским целям. Теперь же, имея собственный опыт, понимая, с какой целью создаются подобные корабли, Россия может смело приступать к поставленной задаче, замечает Владимир Анохин:
"У нас большой опыт строительства десантных кораблей – и они вписываются в стратегию ВМФ. Каждый из наших кораблей может себя защитить. А "Мистраль" не может себя защитить. Значит, его надо окружать огромным количеством кораблей. Корабли строятся под конкретную задачу. Нам в акватории Черного моря нужны вертолетоносцы, но не такого масштаба, объема и беззащитности".
Но если для России данная история может стать важным стратегическим уроком, то Франция, судя по всему, столкнется в будущем с рядом серьезных проблем, а, возможно, и с кредитом доверия тех, кого сегодня называет партнерами. Выстраивая свою политическую линию с постоянной оглядкой на Вашингтон, Париж все чаще забывает о том, что задачи европейского континента слишком мало волнуют влиятельных партнеров за океаном.