Автор Михаил Шейнкман
Об этом "историческом событии" мировые агентства планировали говорить завтра, но завтра говорить уже будет не о чем. Хотя в том, что это непременно произойдет, генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун не сомневался еще вчера. Но сегодня утром, как он сказал, "вдруг" Пхеньян, несмотря на предварительное "добро", отказал ему в посещении Кэсонского индустриального комплекса. А ведь визит главы секретариата ООН в самую закрытую страну планеты должен был стать первым за последние 20 лет. А в Кэсон вообще никогда не ступала нога человека-генсека.
В 2004 году непримиримые соседи по обоюдному согласию открыли здесь, на границе друг с другом, совместную промышленную зону как беспрецедентный образец прагматического сосуществования. За десятилетие она останавливалась лишь однажды – с апреля по сентябрь 2013 на фоне хоть для них и традиционного, но в тот момент какого-то особенно острого обострения. Остальное время – война войной, а табачок – врозь. В хорошем, экономическом, смысле этого слова.
Здесь ничего личного – только бизнес. Сегодня на территории комплекса работают 120 южнокорейских компаний. И около 55 тысяч граждан КНДР. Он является основным источником валюты для Пхеньяна. "Как часто, сидя в ООН, я вижу зону Кэсон, в которой две Кореи промышляют в унисон", – в стиле нашего Розенбаума рассуждал Пан Ги Мун о пользе совместного труда в деле мира и стабильности на пресс-конференции в Сеуле, куда он прибыл в ожидании встречи с чудом. Именно так со стороны и выглядит этот уникальный для заклятых соседей промпарк. И даже, скорее, не парк, а "заповедник". Но чуда не произошло.
"Без объяснений причин власти КНДР информировали нас через дипломатические каналы, что они меняют свое решение", – с сожалением объявил генсек. Эксперты теряются в догадках. Вроде бы, говорят они, ничто не предвещало. По обе стороны границы, казалось, надежно условились о формате визита Пан Ги Муна. К тому же Пхеньяну никто генсека не навязывал по принципу "или Пан, или пропал". Насколько известно, молодой лидер КНДР именно такого отношения к себе не терпит. Хотя, как судят о нем, ему свойственны подобные перемены в настроении. Он же и приезд в Москву на День Победы отменил чуть ли не в самый последний момент. К тому же Ким Чен Ын прослыл противником какой бы то ни было геополитической публичности в принципе.
В этом случае, правда, от него никто не требовал личного присутствия. Генсек в Пхеньян не собирался, а в Кэсоне настраивался лишь на посещение южнокорейских предприятий и общение с северокорейскими рабочими. Но не в этот раз. Не исключено, что в КНДР заподозрили генерального секретаря в предвзятости. На минувшей неделе он после пуска северянами баллистической ракеты с подводной лодки призвал их воздерживаться от любых действий, способных привести к эскалации напряженности в регионе. Пхеньян на такие назидания реагирует крайне болезненно. Поэтому, вероятно, и припомнил Пан Ги Муну, что для КНДР он, прежде всего, – бывший глава МИД Южной Кореи и только потом генсек ООН.
Продолжает тему старший научный сотрудник Центра исследований Восточной Азии МГИМО Андрей Иванов.
– Почему все-таки не случилось? Что помешало Пхеньяну допустить Пан Ги Муна в Кэсон?
– Вариантов может быть два. Первый: в Северной Корее могли заметить какие-то высказывания Пан Ги Муна, которые им не понравились. Но, скорее всего, они хотели показать, что называется, "товар лицом". Допустим, Пхеньян, достопримечательности и предприятия, которые они обычно показывают у себя в Северной Корее. Ведь все-таки зона Кэсон – это продукт "совместного творчества" с Южной Кореей. То есть, там особо северокорейцам гордиться нечем. Так что, может быть, они, принимая вот это решение, исходили из того, что не смогут обыграть этот визит так, как им надо.
– США сейчас активизируют кампанию за ужесточение против КНДР санкционного режима. Эта история с Пан Ги Муном может как-то повлиять на ее результативность?
– Американцы могут воспользоваться этим, чтобы обосновать свои санкции. Но смотря для кого. Совершенно очевидно, что отказ Пан Ги Муну посетить Кэсон никак не связан с ситуацией соблюдения прав человека в Северной Корее или с чем-то еще. Абсолютно никак не связан.
По признанию Пан Ги Муна, "сердцу очень жаль, что случилось так". Тем не менее, "я, как генеральный секретарь ООН, не пожалею усилий, чтобы побудить КНДР сотрудничать с мировым сообществом во имя мира на Корейском полуострове и за его пределами". Только и оставалось Пан Ги Муну: напомнить Пхеньяну, что в первую очередь он все-таки генсек, а уже потом – кореец. Но было уже поздно. А любовь – Кэсон – стороной прошла.
