Автор Михаил Шейнкман
Неизвестно, есть ли у американцев смысловой аналог нашему сапожнику без сапог, но после Фергюсона оценить свою внутреннюю ситуацию они могут и без метафор. Сказать, например, имея в виду президента, что у них, бывает, и демократ без демократии. Наверное, события в одном только пригороде Сент-Луиса – это еще не повод подвергать ее сомнениям. Но протесты охватили Сиэтл, Окленд, Лос-Анджелес, Чикаго, Филадельфию, Вашингтон, Нью-Йорк. Всего 38 штатов. И везде с подавлением.
К вечеру уже и сам Обама вынужденно признал: беспорядки в Фергюсоне отражают общую картину того, что законы в стране исключительного равенства не всегда одинаково действуют для всех. "Это реальность, существующая в США на протяжении долгого времени", — сокрушенно и как-то даже обреченно вывел президент, не уточнив, почему при нем это время не сократилось. Хотя косвенно это можно было понять между его слов. Он пообещал покарать всех виновных, при этом назвав преступлением следствие, а не причину.
"Нет оправдания погромам, поджогам и мародерству, те, кто совершают неправомерные действия, должны быть наказаны за них", — оставил Обама вне своей критики источник зла.
Нынешние беспорядки начались после того, как большое жюри присяжных штата Миссури оправдало полицейского, застрелившего 9 августа чернокожего подростка. Обама словно так и не увидел того, с чего открывали свои репортажи чуть ли не все американские СМИ. Из 12-ти заседателей девять — белые. Хотя бы для приличия могли собрать паритет. Но власть продемонстрировала беспечность на грани высокомерного пренебрежения. Ведь, надо было предполагать, что в городе, еще не остывшем от того убийства, оправдание копа, выпустившего 12 пуль в темнокожего юношу, произведет эффект зажженной у бочки с порохом спички.
Но потому и не побеспокоились о превентивных мерах, что люди их не беспокоят. Местному сообществу изначально отказали в праве на гражданское возмущение. Будь иначе, его бы постарались как-нибудь заранее уладить. В принципе, это вполне в духе США. Только чаще всего за их пределами. Они сами выращивают из проблемы угрозу, полагаясь на то, что ее проще задавить, чем предотвратить. Хотя с "Аль-Каидой" не получилось. С "Исламским государством", видимо, тоже. И пока ничто не указывает на то, что в решении своей внутренней задачи у Обамы больше шансов.
Политологи уже говорят, что история Фергюсона перечеркнула все разговоры о расовом равенстве в США и в этом смысле отбросила их лет на 50 назад. И только на первый взгляд кажется нелогичным, что случилось это именно при таком президенте. Но, ведь, он во всех своих проявлениях старается быть белым и пушистым. Даже тогда, когда белым по черному оставляет красные пятна крови.
Тему продолжит заместитель директора Института США и Канады РАН Валерий Гарбузов.
— Не слишком ли поздно Обама вмешался в события? И не слишком ли однобоко?
— Все эти события – это спонтанная реакция на решение суда присяжных. И они разрастаются до непредсказуемых пока масштабов. Оказалось, что для "черной" Америки это событие явилось таким спусковым механизмом, который заставляет обратить внимание на все эти проблемы, которые существуют, прежде всего, в "черной" общине США. А их масса.
— Почему вообще в Америке, считающей вершиной своей толерантности избрание чернокожего президента, стала возможна такая ситуация? И действительно ли эта история отбрасывает расовые отношения в стране в прошлый век?
— Все было бы просто, если бы достаточно было избрать черного президента США. Проблема ликвидации расового неравенства на законодательном уровне была решена при Линдоне Джонсоне. Но она осталась в умах людей. Существует масса разных программ адаптации черных американцев, но, как оказалось, должного эффекта они не приносят. Это дремлющий конфликт, который выходит на первый план тогда, когда что-то неладное в социальном плане, непорядки в экономике. Тогда начинается такой массовый радикальный психоз, выступления, остановить которые просто так невозможно.
Несмотря на "буйство черных красок", эти события, конечно, не тянут на "цветную революцию" в ее классическом виде. Политические цели никто не ставит, общественный строй не ломает и на свержение власти не претендует. Однако это именно она должна ощутить себя в шкуре тех, кого сама свергает. Это она должна понять, что бывает, когда народ несправедливость кожей чувствует. Хотя, наверное, вряд ли захочет.
