Автор Михаил Шейнкман
Когда территориальному конфликту два десятка лет, каким бы замороженным он ни считался, ожидание горячей фазы – это уже привычное дело. Однако даже для Карабаха, где случались обострения и посерьезней, это прецедент. В буквальном смысле, на такую высоту вражда еще не поднималась. Как ни покажется странным, но это был первый вертолет, сбитый за время официального перемирия.
Версии, как здесь обычно бывает, две. Баку уверяет, что это была самооборона. Хотя путается в показаниях. Сразу заявил, что армянский МИ-24 вторгся в Азербайджан и атаковал позиции его сил. Затем уточнил, что лишь собирался это сделать. Но все равно был уничтожен. В Ереване утверждают, что машина, во-первых, принадлежала армии НКР, во-вторых, совершала тренировочный полет в своем воздушном пространстве, в-третьих, без боекомплекта. Последнее можно было бы проверить, исследовав обломки. Но азербайджанские военные 10 часов к ряду обстреливали место падения геликоптера, не подпуская противника даже к останкам погибших летчиков. И только избранная в качестве ответной реакции дипломатическая сдержанность не позволила Еревану провести в этой связи аналогию с украинскими карателями. Те, если вспомнить, тоже довольно долго не позволяли экспертам подобраться к сбитому Боингу. Здесь, конечно, масштаб не тот, но тоже выглядит как операция прикрытия, чтобы замести следы.
Уж очень несвоевременным оказалось это обострение. Всего-то пару недель назад президенты Ильхам Алиев и Серж Саргсян встречались в Париже и при Франсуа Олланде условились сохранять спокойствие. И в это верилось, поскольку слишком свежи еще были воспоминания об опасной черте, к которой подошли страны в августе, когда применили друг против друга уже и тяжелое вооружение.
Сейчас разговоры о новой эскалации, быть может, и не отличаются той же экспрессивностью. Но армии, на всякий случай, опять приводятся в состояние полной боевой готовности, а столицы обмениваются "испепеляющей" риторикой. Но если Ереван лишь обещает оппоненту болезненные последствия, то Баку уже действует. Азербайджан, по сути, оставил Нагорный Карабах без воздуха – объявил, что закрывает небо для полетов над НКР. Жест, скорее, символический, поскольку гражданская авиация с 1996 года облетает это место, не приближаясь к нему на пушечный выстрел. Но, тем не менее, это значит, что удар по вертолету – совсем не частный случай. Впрочем, это стало понятно уже по горячим следам. Баку мог бы все списать на человеческий фактор. Мол, ситуация напряженная, все на взводе. Но он отметил стрелка, представив его к государственной награде. Причем, сделал это даже раньше, чем Ереван понял, что произошло.
Президент научного общества кавказоведов Александр Крылов продолжит.
— Этот роковой выстрел по армянскому вертолету — все-таки частный случай или преднамеренная провокация с перспективой?
— Я бы сказал, что это ни то и ни другое. На линии разграничения сторон в этом году наблюдался постоянный рост напряженности. Такой выстрел – это следствие общей ситуации. Напряженность на линии разграничения ведет к тому, что постоянно происходят перестрелки снайперов. А сейчас это стало логическим завершением этого процесса.
- Баку закрыл над Карабахом небо. Ереван пообещал болезненные последствия. Чем все это закончится?
— Последствия могут быть самые печальные. Ситуация может выйти из-под контроля властей Армении и Азербайджана и начать развиваться по собственной логике. Когда уже на месте будут решать командиры отдельных частей, и они будут вынуждены действовать в определенной ситуации, спираль насилия будет развиваться по нарастающей. Вот это ситуация гораздо более опасная, чем вероятность приказа из Еревана или Баку начать наступление. Стихийное начало военных действий вполне возможно.
Азербайджану, на самом деле, совсем не обязательно было сознательно готовить этот воздушный сбой. Но это ведь из Баку исходит постоянная нервозность. Солдат пичкают воинствующей риторикой и, поддерживая их в строевом тонусе, беспрестанно поднимают боевой дух. Естественно поэтому, что он оказался на такой высоте. В Армении, наверное, теперь захотят опустить его с небес на землю. Не потому, что мстительные. А потому, что на линии огня совсем по-другому смотришь на перспективу мирного урегулирования. Через прицел. Зато на какой-нибудь следующей встрече президентам опять будет, о чем поговорить. Чтобы не создавалось впечатление, что говорить им уже просто не о чем.
