Автор Мария Балябина
Быть националистом уже не стыдно. В Европе накопилось недовольство политикой ЕС, там снова заговорили о недостатках мультикультурализма и борьбе с миграцией. А радикально настроенные правые приобретают все больший политический вес, побеждая на местных и общеевропейских выборах. Но всегда ли легитимность – это гарантия порядка? В истории немало примеров того, как к власти вполне законно приходили радикалы: например, национал-социалисты в Германии и "Братья-мусульмане" в Египте.
Вряд ли можно согласиться с утверждением, что Гитлер появился в германской власти внезапно, и секрет его успеха был только в сверхъестественной харизме. Стоит вспомнить хотя бы то, что партия существовала задолго до этого, а настроения граждан постепенно менялись. Многие не понимали, почему Первая мировая война закончилась таким позором в виде репараций и потери территорий. В немцах взыграло ущемленное национальное самолюбие. Гитлер же и его партия обещали возмездие и восстановление исторических прав германцев как избранной богом нации. Теперь, уже десятки лет спустя после Второй мировой войны, многие немцы стыдливо признают, что жить тогда было хорошо – с безработицей боролись, тунеядцев становилось меньше, и в целом появилось больше порядка.
Так общее разочарование в результатах войны и желание жить лучше стало причиной симпатий к Гитлеру, считает руководитель отдела евро-атлантических исследований Российского института стратегических исследований Елена Хотькова:
"Нацистская партия называлась рабочей. И этот популизм сыграл большую роль. Финансово поддерживали крупный немецкий капитал. А массовой опорой были средний и рабочий класс. После разгрома коммунистического движения этот популизм стал отмычкой, простым ответом на сложный вопрос: как жить Германии? Для многих семей был вопрос выживания. А здесь давался такой простой ответ: ясно, кто виноват, Германия превыше всего, и что ей нужно делать, расширять жизненное пространство и куда идти, и есть вождь, который знает все. Эти простые ответы на сложные вопросы и одурманили значительную часть германского общества".
Но вряд ли можно было просто одурманить целую страну. Гитлер не появился ниоткуда и не подчинил большую часть населения своей воле – немцы сами выбрали его. Но, конечно, такие вещи не делаются без серьезной материальной поддержки. На первых порах ему помогали даже богатые евреи: финансовые вливания поступали в гитлеровскую партию от влиятельных промышленников Фрица Манделя и Рейнольда Геснера, от известной банковской династии Варбургов. Но без финансовых влияний извне ничего не получилось бы, считает эксперт Центра консервативных исследований социологического факультета МГУ Александр Бовдунов:
"Поддерживали его и серьезные внешнеполитические силы – те же Соединенные Штаты, Британия. То же можно сказать и о внутренней политике, когда Гитлера продвигали серьезные промышленные круги. Они получили достаточно серьезную выгоду от милитаризации экономики, от определенной государственной поддержки. Если бы не было этой поддержки сильных мира сего, он не оказался бы у власти. Здесь геополитикой взращивалась сила, которая должна была начать войну в Европе, должна была начать войну с СССР. Поэтому никакие другие правые силы не допускались и не поддерживались так серьезно германским, британским и американским капиталом, как Гитлер".
Примерно в то же время, когда партия Гитлера крепла в Германии, под воздействием тех же политических процессов и с похожими идеями в Египте образовалось "Общество братьев-мусульман". Они тоже сыграли на национальной гордости. К тому же, помогли и ощутимо улучшить жизнь в стране. Они занимались благотворительностью и религиозным образованием. Правда, путь во власть этой политической силы был гораздо более долгим. Десятилетия это движение оставалось под запретом. И только в 2000-х его представители получили места в парламенте Египта, а в 2012 году кандидат от "Братьев-мусульман" Мохаммед Мурси выиграл во втором туре президентские выборы. Правда, он сразу заявил, что хочет стать президентом всех египтян и отказался от постов в политических партиях.
Впрочем, идеи этого движения с самого начала находили поддержку и в других мусульманских странах. В 50-х годах уже появилось их первое отделение за пределами Египта – в Сирии. Но там они стали гораздо радикальнее.
"Специфика их внутренней поддержки связана с разочарованием в том пути, по которому шли до этого, в арабском социализме, в панарабской идее, в светских версиях идеологий, которые могли бы противопоставить себя Западу. Понимание Запада как центра колониализма, угнетения. Если мы посмотрим историю братьев-мусульман или ИГИЛ, то все эти направления были созданы при прямой или косвенной поддержке британцев или американцев. Есть заинтересованность внешних политических сил, благодаря которой такие монстры в 30-е годы или сейчас выходят на передний план".
Но после того, как мир осознал губительность крайне правых идей, эти взгляды не ушли в прошлое. Радикальные партии не покинули политику. Более того, если посмотреть на результаты последних выборов в Европарламент, становится очевидно, что ультраправые приобретают все большую популярность. Правда, того агрессивного запала, который был в 30-х, к счастью, нет. Марин Ле Пен, глава французского "Национального фронта", старается откреститься от радикальных идей своего отца и сосредотачивается на понятных всем проблемах: миграция и недовольство политикой Евросоюза. Впрочем, остаются и те, кто строит свою политику на угрозах и ненависти. Остается надеяться только на то, что электорат в выборе новых правителей будет опираться на свою историческую память.
