"Бюрократов не сеют, не пашут"... Из истории российского чиновничества

Автор Владимир Бычков, радио Sputnik Современники вспоминали, что петербургский генерал-губернатор граф Эссен, в сущности, был самой злой карикатурой на свой письменный формуляр. Об этом в программе радио Sputnik "Российская летопись" расскажет ее автор и ведущий Владимир Бычков. В сентябре 1839 года скончался граф Петр Кириллович Эссен, генерал от инфантерии, участник Отечественной войны, многолетний петербургский генерал-губернатор. Граф Модест Андреевич Корф, однокашник Пушкина по Лицею, написал об этом Эссене в своих "Записках" следующее: "Послужной список этого в то время уже старца представлял такие блестящие страницы, что, перейди в потомство одни эти страницы, история должна была бы поставить Эссена в ряд самых примечательных людей его века. Изумительно быстрая карьера, важные назначения, самые щедрые милости, изливавшиеся на него во все продолжение его службы, – все это намекало на необыкновенные дарования и доблести, на испытанные опытом искусство и знание дела, даже почти на некоторую гениальность. А между тем мы, современники, которым вполне известна была степень его умственной высоты, искали и находили причину этой необыкновенной карьеры единственно в счастливом стечении обстоятельств и в своевольной игре фортуны... Эссен, в сущности, был самой злой карикатурой на письменный его формуляр". Правитель канцелярии подает Эссену бумагу на подпись. – Это кто ко мне пишет? – спрашивает генерал-губернатор. – Нет, это вы пишете. – А-а, это я пишу. О чем? Узнав, о чем он пишет, Эссен благополучно подписывает бумагу. А, например, эриванский губернатор князь Андроников был человеком мнительным. Все время подозревал, что правитель канцелярии обманывает его. И губернатор придумал, как ему казалось, верный способ избежать обмана. Когда правитель канцелярии подносил ему бумаги к подписанию, князь испытующе спрашивал: – Скажи правду, это верно? – Верно, Ваше Превосходительство. – Взгляни на образ, побожись! И правитель божился на образ. После этого князь Андроников тоже крестился и подписывал бумагу... Литератор Нестор Кукольник рассказывал о нижегородском военном губернаторе Михаиле Бутурлине, что тот прославился глупостью и потому скоро попал в сенаторы. Он прославился знаменитым приказом о мерах противу пожаров, тогда опустошавших Нижний. В числе этих мер было предписано домохозяевам за два часа до пожара давать знать о том в полицию. Герцен в "Былом и думах" вспоминал, как будучи в ссылке в Вятской губернии, он был назначен тамошним губернатором Корниловым чиновником при ревизии: "Чего не пришлось мне тут прочесть! – и печального, и смешного, и гадкого. Самые заголовки дел поражали меня удивлением. "Дело о потере неизвестно куда дома волостного правления и об изгрызении плана оного мышами". "Дело о потере двадцати двух казенных оброчных статей", то есть верст пятнадцати земли. "Дело о перечислении крестьянского мальчика Василья в женский пол". Последнее было так хорошо, что я тотчас прочел его от доски до доски. Отец этого предполагаемого Василия пишет в своей просьбе губернатору, что лет пятнадцать тому назад у него родилась дочь, которую он хотел назвать Василисой, но что священник, быв "под хмельком", окрестил девочку Васильем, и так внес в метрику. Обстоятельство это, по-видимому, мало беспокоило мужика, но когда он понял, что скоро падет на его дом рекрутская очередь и подушная, тогда он объявил о том голове и становому. Случай этот показался полиции очень мудрен. Она предварительно отказала мужику, говоря, что он пропустил десятилетнюю давность. Мужик пошел к губернатору. Губернатор назначил торжественное освидетельствование этого мальчика женского пола медиком и повивальной бабкой. Тут уж как-то завелась переписка с консисторией, и поп, наследник того, который под хмельком целомудренно не разбирал плотских различий, выступил на сцену, и дело длилось годы, и чуть ли девочку не оставили в подозрении мужеского пола". Федор Михайлович Достоевский в "Дневнике писателя" за 1876 год сделал любопытное и верное наблюдение: "Всякий знает, что такое чиновник русский, из тех особенно, которые имеют ежедневно дело с публикою: это нечто сердитое и раздраженное, и если не высказывается иной раз раздражение видимо, то затаенное, угадываемое по физиономии. Это нечто высокомерное и гордое, как Юпитер. Особенно это наблюдается в самой мелкой букашке, вот из тех, которые сидят и дают публике справки, принимают от вас деньги и выдают билеты и проч.". Достоевский находился на немецком курорте Эмс, очень ждал денежного письма и каждый день справлялся в местном почтамте. "В одно утро... нахожу письмо это у себя на столе. Оно только что пришло, и чиновник, упомнивший мою фамилию, но не знавший, где я живу, нарочно справился о том в печатном листе о приезжих, в котором обозначаются все прибывшие и где они остановились, и прислал мне письмо экстренно... и все это единственно потому, что накануне, когда я справлялся, он заметил чрезвычайное мое беспокойство. Ну кто из наших чиновников так сделает?" Размышления Достоевского 35 лет спустя продолжает Василий Васильевич Розанов, как всегда остро и гиперболизированно: "Не дай Бог мне умереть в Петербурге: просто похорониться нельзя! Столько формальностей, что родные умершего все время должны бегать от одного "служебного" лица к другому "служебному" лицу: и хорошо еще, если на третий день удастся все закончить и получить конечное право – ввезти покойника в ворота кладбища. Чтобы не доводить до этого родных – прикажу перед смертью вывезти себя за черту Петербурга. Невозможно! И все оттого, что начальство "так о нас заботится". Умер человек: чем все бы облегчить для его родных, не беспокоить их в эту страшную минуту, когда теряется разум и память у близких, руки виснут, ноги не ходят, разные "начальства" налетают на этих близких и посылают их туда, посылают сюда – выправить одну бумагу, получить другую бумагу... Для чего?.. дабы никто никогда не мог упрекнуть "начальство", что "сей труп произошел по его вине". "Начальство" и пропускает к кладбищу тело только тогда, когда получит в свои руки серию удостоверений и документов, показующих, что человек умер "по своей вине и правильной болезни, правильным образом", – "начальство же тут ни при чем"". В этом выпуске вы также услышите: – Почему Бонапарта не приняли в русскую службу? – "Обнаженный ангел" – княгиня Багратион.

audio/mpeg

"Бюрократов не сеют, не пашут"... Из истории российского чиновничества

Автор Владимир Бычков, радио Sputnik Современники вспоминали, что петербургский генерал-губернатор граф Эссен, в сущности, был самой злой карикатурой на свой письменный формуляр. Об этом в программе радио Sputnik "Российская летопись" расскажет ее автор и ведущий Владимир Бычков. В сентябре 1839 года скончался граф Петр Кириллович Эссен, генерал от инфантерии, участник Отечественной войны, многолетний петербургский генерал-губернатор. Граф Модест Андреевич Корф, однокашник Пушкина по Лицею, написал об этом Эссене в своих "Записках" следующее: "Послужной список этого в то время уже старца представлял такие блестящие страницы, что, перейди в потомство одни эти страницы, история должна была бы поставить Эссена в ряд самых примечательных людей его века. Изумительно быстрая карьера, важные назначения, самые щедрые милости, изливавшиеся на него во все продолжение его службы, – все это намекало на необыкновенные дарования и доблести, на испытанные опытом искусство и знание дела, даже почти на некоторую гениальность. А между тем мы, современники, которым вполне известна была степень его умственной высоты, искали и находили причину этой необыкновенной карьеры единственно в счастливом стечении обстоятельств и в своевольной игре фортуны... Эссен, в сущности, был самой злой карикатурой на письменный его формуляр". Правитель канцелярии подает Эссену бумагу на подпись. – Это кто ко мне пишет? – спрашивает генерал-губернатор. – Нет, это вы пишете. – А-а, это я пишу. О чем? Узнав, о чем он пишет, Эссен благополучно подписывает бумагу. А, например, эриванский губернатор князь Андроников был человеком мнительным. Все время подозревал, что правитель канцелярии обманывает его. И губернатор придумал, как ему казалось, верный способ избежать обмана. Когда правитель канцелярии подносил ему бумаги к подписанию, князь испытующе спрашивал: – Скажи правду, это верно? – Верно, Ваше Превосходительство. – Взгляни на образ, побожись! И правитель божился на образ. После этого князь Андроников тоже крестился и подписывал бумагу... Литератор Нестор Кукольник рассказывал о нижегородском военном губернаторе Михаиле Бутурлине, что тот прославился глупостью и потому скоро попал в сенаторы. Он прославился знаменитым приказом о мерах противу пожаров, тогда опустошавших Нижний. В числе этих мер было предписано домохозяевам за два часа до пожара давать знать о том в полицию. Герцен в "Былом и думах" вспоминал, как будучи в ссылке в Вятской губернии, он был назначен тамошним губернатором Корниловым чиновником при ревизии: "Чего не пришлось мне тут прочесть! – и печального, и смешного, и гадкого. Самые заголовки дел поражали меня удивлением. "Дело о потере неизвестно куда дома волостного правления и об изгрызении плана оного мышами". "Дело о потере двадцати двух казенных оброчных статей", то есть верст пятнадцати земли. "Дело о перечислении крестьянского мальчика Василья в женский пол". Последнее было так хорошо, что я тотчас прочел его от доски до доски. Отец этого предполагаемого Василия пишет в своей просьбе губернатору, что лет пятнадцать тому назад у него родилась дочь, которую он хотел назвать Василисой, но что священник, быв "под хмельком", окрестил девочку Васильем, и так внес в метрику. Обстоятельство это, по-видимому, мало беспокоило мужика, но когда он понял, что скоро падет на его дом рекрутская очередь и подушная, тогда он объявил о том голове и становому. Случай этот показался полиции очень мудрен. Она предварительно отказала мужику, говоря, что он пропустил десятилетнюю давность. Мужик пошел к губернатору. Губернатор назначил торжественное освидетельствование этого мальчика женского пола медиком и повивальной бабкой. Тут уж как-то завелась переписка с консисторией, и поп, наследник того, который под хмельком целомудренно не разбирал плотских различий, выступил на сцену, и дело длилось годы, и чуть ли девочку не оставили в подозрении мужеского пола". Федор Михайлович Достоевский в "Дневнике писателя" за 1876 год сделал любопытное и верное наблюдение: "Всякий знает, что такое чиновник русский, из тех особенно, которые имеют ежедневно дело с публикою: это нечто сердитое и раздраженное, и если не высказывается иной раз раздражение видимо, то затаенное, угадываемое по физиономии. Это нечто высокомерное и гордое, как Юпитер. Особенно это наблюдается в самой мелкой букашке, вот из тех, которые сидят и дают публике справки, принимают от вас деньги и выдают билеты и проч.". Достоевский находился на немецком курорте Эмс, очень ждал денежного письма и каждый день справлялся в местном почтамте. "В одно утро... нахожу письмо это у себя на столе. Оно только что пришло, и чиновник, упомнивший мою фамилию, но не знавший, где я живу, нарочно справился о том в печатном листе о приезжих, в котором обозначаются все прибывшие и где они остановились, и прислал мне письмо экстренно... и все это единственно потому, что накануне, когда я справлялся, он заметил чрезвычайное мое беспокойство. Ну кто из наших чиновников так сделает?" Размышления Достоевского 35 лет спустя продолжает Василий Васильевич Розанов, как всегда остро и гиперболизированно: "Не дай Бог мне умереть в Петербурге: просто похорониться нельзя! Столько формальностей, что родные умершего все время должны бегать от одного "служебного" лица к другому "служебному" лицу: и хорошо еще, если на третий день удастся все закончить и получить конечное право – ввезти покойника в ворота кладбища. Чтобы не доводить до этого родных – прикажу перед смертью вывезти себя за черту Петербурга. Невозможно! И все оттого, что начальство "так о нас заботится". Умер человек: чем все бы облегчить для его родных, не беспокоить их в эту страшную минуту, когда теряется разум и память у близких, руки виснут, ноги не ходят, разные "начальства" налетают на этих близких и посылают их туда, посылают сюда – выправить одну бумагу, получить другую бумагу... Для чего?.. дабы никто никогда не мог упрекнуть "начальство", что "сей труп произошел по его вине". "Начальство" и пропускает к кладбищу тело только тогда, когда получит в свои руки серию удостоверений и документов, показующих, что человек умер "по своей вине и правильной болезни, правильным образом", – "начальство же тут ни при чем"". В этом выпуске вы также услышите: – Почему Бонапарта не приняли в русскую службу? – "Обнаженный ангел" – княгиня Багратион.

audio/mpeg

Радио Sputnik

internet-group@rian.ru

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

Владимир Бычков

https://cdnn21.img.ria.ru/images/147864/47/1478644726_749:0:3743:2994_100x100_80_0_0_905ee0b9ba84015abc1396146c74b9f7.jpg

Владимир Бычков

https://cdnn21.img.ria.ru/images/147864/47/1478644726_749:0:3743:2994_100x100_80_0_0_905ee0b9ba84015abc1396146c74b9f7.jpg

Радио Sputnik

internet-group@rian.ru

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

1920

1080

true

1920

1440

true

1920

1920

true

Радио Sputnik

internet-group@rian.ru

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

Владимир Бычков

https://cdnn21.img.ria.ru/images/147864/47/1478644726_749:0:3743:2994_100x100_80_0_0_905ee0b9ba84015abc1396146c74b9f7.jpg

В эфире, Подкасты – Радио Sputnik, Российская летопись, история, Санкт-Петербург, Федор Достоевский