Двадцать четвертого июня 1950 года скончался писатель Иван Сергеевич Шмелев. Выходец из купеческой семьи. Хороший повод поговорить о русском купечестве. Эта тема не очень хорошо и слишком односторонне отражена в советской историографии. У многих купечество ассоциируется исключительно с самодурами Островского, охотнорядцами… В общем, "темное царство".
Однако есть и другие свидетельства. Например, замечательная книга Павла Афанасьевича Бурышкина "Москва купеческая" или произведения того же Ивана Сергеевича Шмелева. Уже в эмиграции он написал замечательную памятку "Душа Москвы", посвященную русскому купечеству:
"Нет, не только "темное царство", как с легкого слова критика повелось у нас называть русского купца – излюбленного героя комедий Островского. Купечество жило и делало государственное и вообще великое жизненное дело. Не о промышленности и торговле речь: купечество оставило добрую память по себе и в духовном строительстве России. Ведь труд и жертва на поприще человеколюбия – помощь сиротам и обездоленным, больным и старым – дело высокой духовной ценности. Корни его глубоки. Великое древо жизни росло и крепло. Где оно, это древо, ныне?..
Почтим, помянем"…
Бахрушины. Родом из города Зарайска Рязанской губернии. Они перебрались в Москву в 30-х годах XIX века, где старший из Бахрушиных – Алексей Федорович – основал кожевенный завод. Он первым в Москве поставил кирпичную трубу на заводе и обрил себе бороду, что тогда для купца считалось зазорным.
У Бахрушиных в крови было два свойства: коллекционерство и благотворительность. Из коллекционеров известны Алексей Петрович и Алексей Александрович. Алексей Петрович собирал русскую старину, главным образом книги. По духовному завещанию свою библиотеку он оставил Румянцевскому музею, а фарфор и старинные вещи – Историческому, два зала которого носили его имя.
О Театральном музее Алексея Александровича известно всем. Это самое крупное в мире собрание всего, что имеет какое-либо отношение к театру. Бахрушин долгое время был председателем Театрального общества.
Коллекционировал и его брат Сергей, также большой театрал. Он собирал гравюры, картины. У него было большое количество полотен Врубеля…
Хлудовы. Из крестьян Рязанской губернии. Их торговый дом был один из самых крупных в Москве. Семья владела механической фабрикой, Егорьевской и Кренгольмской мануфактурами.
Самым известным из Хлудовых был Алексей Иванович – коллекционер древнерусских рукописей и старопечатных книг. Собрание включало в себя, в частности, "Просветитель" Иосифа Волоцкого, сочинения Максима Грека, творения Иоанна Дамаскина в переводе князя Андрея Курбского.
После смерти Алексея Ивановича в 1882 году это собрание, известное под названием "Хлудовской библиотеки", поступило, согласно завещанию, в Никольский единоверческий монастырь.
Брат Алексея Ивановича, Геннадий, собирал картины русской школы. Он, можно сказать, первым открыл могучий талант Перова, купив у безвестного тогда живописца несколько картин. В его галерее, основанной в 1850-х годах, были полотна Федотова и Брюллова, Айвазовского и Боголюбова.
Хлудовы наряду с Бахрушиными занимали видное место в деле устройства благотворительных учреждений. Ими были созданы: богадельня, палаты для неизлечимо больных женщин, три дома с бесплатными квартирами, ремесленная школа, университетская клиника по детским болезням…
Московские клиники известны. Немало они способствовали доброй молве по свету о русской медицине, немало придали блеска отечественной науке. Члены международного съезда врачей, собравшиеся в конце позапрошлого века в Москве, были поражены "нежданным чудом" – целым клиническим городком, вольно раскинувшимся на Девичьем Поле. Москва – "азиатский город", каковым его считали самые невнимательные, открыла европейцам чудеснейшее свое лицо. Созданы клиники на пожертвования московского купечества. Создавались по волшебству, по обету в одну минуту. Бывало профессор говорит довольный: "полагаю, опасность миновала". Обрадованный отец ли, муж ли крестится вольным взмахом и, забирая профессорские руки, говорит быстро, отсекая: будет-с, как обещал-с… изготовьте, дорогой профессор, сметочку, что надо-с… дело хорошее!" И через неделю: "так-с… до пятисот тысяч гоните, профессор, ширьтесь". И сразу чек…
Найденовы. Самым выдающимся представителем семьи был Николай Александрович, возглавлявший более четверти века Московский биржевой комитет – в ту пору главную промышленную организацию Московского региона. На средства Найденова было основано Яузское попечительство о бедных.
Помимо биржи и благотворительности он вместе со своим другом, историком Иваном Егоровичем Забелиным, собрал и издал в 9-ти томах архивные документы по истории московского купечества. Кроме того, Найденов собрал, перевел и издал многочисленные извлечения из описаний Московии, содержавшихся в трудах иностранных путешественников.
Но самым примечательным памятником, оставленным Найденовым, было издание, посвященное московским церквам. По его инициативе и на его средства были сняты фотографии всех церквей Белокаменной.
Солдатенковы. Знаменитый Козьма Терентьевич положил важное начало изданию научной литературы, невыгодной в смысле предпринимательства. Солдатенков собрал большую библиотеку и ценное собрание картин, которые завещал Румянцевскому музею. Ему принадлежало подмосковное имение Кунцево, где постоянно гостили Иван Аксаков, историк Забелин, художник Лагорио и многие другие. Хозяин принимал всегда радушно, но без излишней роскоши. На одном из таких обедов кто-то сказал: "Угостили бы вы нас, Козьма Терентьевич, спаржей", на что хозяин возразил: "Спаржа, батенька, кусается: пять рублей фунт"…
В то же время Солдатенков пожертвовал миллион рублей на строительство больницы, которое в советское время получила название Боткинской. На его средства было основано первое в России ремесленное училище, строились дома для рабочих и народные школы. Он первым пожертвовал значительную сумму на организацию в Москве публичной библиотеки.
Всему миру известна Третьяковская галерея – величайшее из собраний картин русских художников – жемчужина отечественного искусства. Третьяковы затратили миллионы на создание галереи и принесли ее в дар родному городу. И еще оставили капитал, и завещали: хранить и продолжать, и доступ – бесплатно всем.
Обычно считается, что первым купца на сцену вывел Островский в пьесе "Банкрот". Сам драматург не считал свое творчество какой-то сатирой на купечество как таковое. Недаром лучшие купеческие фамилии изъявили желание видеть "Банкрота" на сцене.
Первыми объявили купца самодуром, а все поголовно купеческое сословие – "темным царством" западники. Они, доказывая отрицательные качества русского народа, напрямую ссылались на персонажей "Банкрота". Раз как-то на вечере у актера Щепкина один из ученых-западников, поддержанный единомышленниками, проповедовал, что народная Русь и состоит исключительно из таких типов – в общем, все мошенники. "Ну, прощайте же, мошенники", – сказал, прощаясь после споров, актер Пров Садовский…
Но тогда это было наивно и смешно. Иное дело революционные демократы начала XX века. Их печать злонамеренно высмеивала и очерняла все и вся. Многие подметили: осмеивались сами сословия и профессии как таковые. Чиновник осмеивался за то, что он чиновник, священник за то, что он священник, купец за то, что купец. Их изображали в карикатурах исключительно в оборванных мундирах и заплатанных мешках-рясах. Везде варьируются одни и те же типы: со скошенными лбами, злыми глазами, огромными животами и алкоголическими носами-картошками. Внушалось: купец – сволочь и хам уже потому, что он – купец…
К.Н. Леонтьев верно заметил: "У вас просто боятся касаться тех сторон действительности, которые идеальны, изящны, красивы. Это, говорят, не по-русски, это не русское! Живописцы наши выбирают всегда что-нибудь пьяное, больное, дурнолицое, бедное и грубое из нашей русской жизни. Русский художник боится изобразить красивого священника, почтенного монаха; нет, ему как-то легче, когда он изберет пьяного попа, грубого монаха-изувера. Мальчики и девочки должны быть все курносые, гадкие, золотушные; баба – забитая; чиновник – стрекулист; генерал – болван и т.д. Это, значит, русский тип".
Зато на другое обратите внимание: автопортреты и портреты своих собратьев-художников – всегда красивы, вдохновенны, почти что иконописны. А ведь у многих из этих живописцев и носы курносы, и монголоидность ярко выражена или какая-нибудь чудь и мерь. А вот, поди ж ты! И для кого, спрашивается, писались пьяные попы, забитые бабы и генералы-болваны? Если бы вдалеке не виднелась бы бородка самого человечного человека, то можно было бы сказать, что хотели обличить, показать, поведать… Но на самом деле сейчас-то это очевидно – эти художники выполняли социально-политический заказ.
Но продолжим…
Благотворительностью занимались почти все купеческие фамилии: Щукины, Рябушинские, Морозовы, Алексеевы, Мамонтовы, Рукавишниковы, Шелапутины, Абрикосовы, Куманины, Вишняковы, Тарасовы… Они не хлопотали и не суесловили о народе, а делали без шума, просто…
Из купечества вышли поэт Брюсов и писатель Шмелев, коллекционер Щукин и режиссер Алексеев-Станиславский, издатели Сытин и Сабашниковы, чемпион мира по шахматам Алехин, государственные деятели Гучков и Рябушинский…
В общем, есть, что рассказать о русском купечестве. К сожалению, обо всех вспомнить и всех упомнить невозможно. О некоторых семьях, таких как, например, Щукины, Морозовы, Мамонтовы, упоминать нет нужды: о них написаны десятки монографий.
Здесь в основном рассказывалось о московском купечестве, а ведь купцы были в каждом губернском и уездном городе. Они построили по России тысячи церквей, школ, больниц, богаделен, приютов, библиотек, музеев. Всего не сочтешь! И все это создавалось "вчерашними мужиками"…
Иван Сергеевич Шмелев в памятке "Душа Москвы" писал:
"Много я ездил по России, бродил по глухим углам и узнавал такое… – и не поверишь. Ни в Питере, ни в Москве не знали. Знали на местах и не дивились: чему удивляться – "добрый человек", и все. Иначе как же? Помню, в Глазове Вятской губернии, среди лесов и болот встретил… дворец-гимназию. "На капиталы Солодовникова". На пустыре, во тьме, чудеснейший "дворец света", воистину свет из тьмы.
И это – "темное царство"! Нет: это свет из сердца"…
В этом выпуске вы также услышите:
– Писатель-этнограф Сергей Васильевич Максимов.
У радио Sputnik отличный паблик в Facebook, а для тех, кто предпочитает отечественное, — "ВКонтакте".
Есть еще Twitter, где все кратко, но емко. Обещаем!
