Автор Михаил Шейнкман
Это всего лишь совпадение. Но последний раз подобное воодушевление Франция испытывала 17 лет назад. Ровно столько, сколько своих граждан она сейчас потеряла. Тогда страна праздновала свою победу на домашнем Чемпионате мира по футболу. Она и теперь еще не проиграла. Но это был и марш поражения. В смысле точного попадания в самую сущность европейского уклада.
Вместе с Пятой Республикой и Европу поразило то, что она тоже является частью Вселенной. В которой всегда есть место теракту. Всегда и, как оказалось, везде. Были же и прежде взрывы в европейских столицах с куда более внушительным количеством жертв. Но потому и стал Париж живым, что именно сейчас все вдруг почувствовали свою беззащитность. Поняли, что это – война, к которой они не готовы.
Небывалое в истории Франции событие вышло не без оговорок. Среди сотен тысяч настоящих "я – Шарли" легко угадывались пусть единицы, но все-таки "шарлитанов". По крайней мере, за некоторыми деятелями первого ряда тянулся шлейф собственных политических интересов. Наверное, в момент всеобщего единения в них и не было притворства. Но это, как сказали бы у нас, была любовь себя в марше, а не марша в себе. Хотя это именно она и обеспечивала искренность участия. И Кэмерона, Британия которого не выдает террористов, но которому еще надо переизбраться. И Меркель, в благоразумии которой не уверена уже даже Германия. Для них марш – это как ритуал очищения от сомнительности причастностью к борьбе с универсальным злом.
Но Национальный фронт Мари Ле Пен – одну из самых массовых партий Франции — Олланд на марш не пригласил. Но Нетаньяху, хоть он и прибыл, Елисейский дворец настойчиво рекомендовал остаться дома, чтобы не мешать французскому горю арабо-израильским контекстом. При этом бандеровский контекст с широким и каким-то даже самодовольным лицом Порошенко посчитали здесь вполне уместным.
Это, конечно, не была ярмарка лицемерия, поскольку за фасадом лидеров все же раскрывалась настоящая Франция. Страна, застигнутая врасплох. Страна, достойная сострадания. Страна, которая все равно бы вышла, призови ее к этому Олланд или нет. Ему она еще непременно припомнит. И не марш этот вовсе, а трагедию, его породившую. Или даже не ее, а беспечность. Потому что следить надо было за собой, а не за миром во всем мире и не за тем, каким его хотят видеть в Вашингтоне. Обама, кстати, Париж пропустил. Может быть, потому, что марш республиканский, а не демократический. Может быть, потому, что хоть раз решил быть честным перед самим собой. Европа ведь и нужна США как первая линия обороны от всего.
Продолжит доцент кафедры европейской интеграции МГИМО Александр Тэвдой-Бурмули.
– Куда Франция и Европа движутся этим "республиканским маршем"?
– Я думаю, что этим "республиканским маршем" Европа движется туда, куда она и двигалась, поскольку он подтверждает наличие неких ценностей. И Европа остается приверженной этим ценностям. В том числе, и ценностям свободы слова при том, что иногда эта свобода слова может показаться зашкаливающей для многих людей, которые придерживаются националистских взглядов. Но марш показал, что в целом общество относительно консолидировано.
– Об этих французских трагедиях и об этом марше можно говорить, как о событиях, которые разделили историю на до и после?
– Думаю, что нет. И до этого в истории Европы и в истории Франции были случаи, когда страна должна была подтвердить свою приверженность определенному ценностному выбору. Другой вопрос, что последние события вынужденно подстегивают еще и национализм. Эмигрантов в Европе слишком много. И в этом смысле европейские и французские националисты смыкаются с поборниками либеральных европейских ценностей. Вот в этом есть некий новый поворот. И он был продемонстрирован максимально отчетливо.
Европе уже просто необходимо что-нибудь консолидирующее. Что-нибудь, позволяющее освежить чувство единения. Что-нибудь, как нацизм. Сумей Европа вовремя распознать его в самой себе, быть может, вышла бы на марш уже тогда, когда в Одессе сожгли людей в Доме профсоюзов. Не принимала бы сторону тех, кто продолжает их жечь в Донбассе. Не факт, что это уберегло бы Францию от ее потерь. Но сделало бы сострадание мировым достоянием. А так Запад и его, как террористов, пытается делить на правильное и нет. Боевики-исламисты, что устроили Парижу его "9/11", показали, насколько это убийственно. Затаившиеся в недрах ЕС, как и сотни им подобных, они дали понять, что главная угроза Европы живет в ней самой. А от себя не уйдешь. Даже "республиканским маршем".
