Среднеазиатские цыгане: кто они?

В Узбекистан я езжу достаточно регулярно. Но к цыганам, которые проживают в Бухаре, это была моя третья поездка. Сразу скажу, что цыгане, которые проживают на территории Узбекистана, как и все среднеазиатские цыгане в целом, до сих пор изучены мало, в том числе, из-за закрытости данных сообществ. Вопрос об их происхождении до сих пор остаётся открытым, а сведения по их языку немногочисленны и несистематизированы. Долгое время о существовании такого народа было известно только небольшому числу специалистов, а научные работы о них относятся, в большинстве своём, к началу и середине 20 века.

Вы можете спросить, как я попала в эти закрытые сообщества,ведь я не этнограф и не антрополог, я филолог. Мои исследования, мои поездки с целью сбора этнографического, фольклорного, лингвистического материала состоялись только благодаря помощи самого известного фотографа Бухары Шавката Болтаева. У него есть два основных проекта, которым он посвятил более 20 лет своей жизни. Это бухарские евреи и бухарские цыгане. Также он является владельцем и основателем первой фотогалереи в Бухаре. К сожалению, Шавкат Болтаев скончался в марте этого года. Это огромная трагедия для всех, кто его знал. Для всех, кто занимается этими темами. Это не только фотографы, но и историки, и этнографы…Теперь нам нужно продолжать эту работу, всё то, чем занимался он.

Однажды я увидела фотографии среднеазиатских цыган на его страничке в социальных сетях. Меня всегда интересовали цыгане… я даже не могу сказать, почему… Как мы знаем, существует большое количество цыганских этнических групп, которые живут по всему миру. Я сама не знала о существовании среднеазиатских цыган. И когда я их увидела, то написала Шавкату-ака, и он ответил, что я могу приехать, и он меня к ним отвезёт. Для меня это было первое полевое исследование, мне самой было интересно, что из этого получится.

Я приехала, и он действительно отвез меня к ним, в наш первый посёлок. Всего в Бухаре 15 цыганских посёлков, в каждом из которых проживает 150-200 семей. Посёлок Саидобод находится на въезде в Бухару, рядом с аэропортом. Там я и нашла своих основных информантов, с которыми три года поддерживаю связь. Это семья девочки Чарос, сейчас ей уже 15 лет, а также это семья их соседей: бабушки Жамоат хола и ее мужа Хасана бобо. В эту последнюю поездку я работала вместе с коллегой Шавката Болтаева Зилолой Саидовой, фотографом, которая много лет посвятила фотографиям, в том числе, среднеазиатских цыган. Это очень яркая, энергичная женщина. Помимо Бухары, мы ездили с ней в цыганские посёлки в Кагане.

Меня интересуют среднеазиатские цыгане вообще. Мне было интересно, как они сами себя называют, что они думают о своём происхождении, какой у них социальный уклад, как они живут, как они одеваются.

У них есть несколько названий. Ихсамоназвание – мугаты. Про него знает гораздо меньше людей. Тюркоязычное население называет их "люли”. А ираноязычное население называет их "джуги". Есть также название "мультони", по названию города Мультан в Пакистане. В Средние века этот город был перевалочным пунктом торговли Индии с Ираном и Средней Азией.

Также мне было интересно, что они сами знают о своём происхождении, что они считают своей родиной: Среднюю Азию, Иран, Афганистан, Индию. Откуда они пришли. Так вот, подавляющее большинство моих информантов говорили о том, что они пришли из Индии. Это передаётся у них из поколения в поколение.

В этой последней поездке я сосредоточилась на двух вопросах: традиционные женские татуировки, а также я нашла мугатского поэта. Традиционные женские татуировки есть у курдских женщин, на Балканах, в Дагестане, у туарегов и берберов. Они достаточно хорошо описаны. По вопросу традиционных женских татуировок у цыган практически нет научных работ.

Они наносят татуировки на лицо, руки, ноги и иногда на грудь. Когда я спрашивала о значении татуировок, мои информанты отвечали, что это для красоты и что это означает, что они цыгане, что это отличает их от узбечек или таджичек. Что эта традиция пришла из Индии. Что те цыгане, которые пришли с Бабуром, у них как раз были эти татуировки, и они их сохраняют много поколений, несколько веков. Но сейчас эта традиция уже исчезает. Эти татуировки остались, в основном, у женщин после 60 лет. Молодежь их делать не хочет. Поэтому важно было описать эти татуировки, способы их нанесения, места расположения и так далее. Пока эта традиция ещё жива и пока есть, у кого спрашивать об этом.

Это, в основном, точки, круги, может быть крест, полумесяц, но в основном это точки.

Цыгане, как я говорила выше,распадаются на множество этнических групп, они принимают религию в зависимости от региона, где они проживают. Соответственно,среднеазиатские цыгане – мусульмане-сунниты. Они отмечают мусульманские праздники. У них есть обряд обрезания. Хоронят они тоже по мусульманскому обряду. Вообще они отмечают и светские праздники, тот же Новый год и 8 марта. Празднуют всё, что можно отпраздновать.

Но когда я попросила причитать какую-нибудь молитву, то откликнулся только один человек – муж Жамоат хола, который закрыл глаза и самозабвенно затянул одну молитву за другой. В основном они используют религиозные формулы для попрошайничества.

Да, оно всё также остаётся традиционным. Но со временем всё меньше семей выходит на такой промысел. Например, в том поселке, где я бываю чаще всего, Саидободе, только несколько семей на несколько часов в день уходят просить милостыню. Для большинства из них это уже больше не способ поправить своё материальной положение, а скорее дань традиции.

С приходом советской власти цыгане были посажены на землю. Им запретили вести бродячий образ жизни. Их дети пошли в детские сады, в школу. Взрослые пошли работать на заводы, фабрики. Когда создавались колхозы, иногда были и чисто цыганские, однако такие колхозы, как правило, долго не жили. А вот когда колхозы были смешанные, когда цыгане работали с узбеками, таджиками и прочим местным населением, тогда они существовали дольше.

Цыгане были интегрированы в общество. Их принимали в партию, на военную службу. Они заканчивали училища, некоторые получали высшее образование. Это было в советское время.

Отличали они себя всегда. Как и местное население говорило – они цыгане, и старалось с ними не смешиваться. Хотя в советское время была практика усиления числа смешанных браков. Но сами цыгане даже в ту эпоху старались своих дочерей не выдавать за узбеков или таджиков, или за русских. Ни за кого, кроме самих цыган.

Конкретно в Бухаре 15 цыганских посёлков. Но точное число их неизвестно. Раньше, до революции, их число не было точно известно из-за их бродячего образа жизни, а после, потому что цыганские семьи часто записывали себя узбеками или таджиками.

В наше время многие из них записывают себя "люли". В паспорте они записывают именно это название. Не "мугаты", не "джуги".

С развалом Советского Союза, когда стали останавливаться предприятия, пострадали именно нацменьшинства. Они первые потеряли работу. Мужчины сейчас работают, например, сторожами, на фабриках, на стройках, идут собирать хлопок. Женщины, в основном, занимаются домом и детьми, а также сбором пластиковой посуды и волос. Посуда потом идёт на переработку, а волосы на создание париков и шиньонов.

На этих промыслах можно немного заработать. В той же Бухаре их называют эко цыгане. Они приносят пользуэкологии, собирая пластиковую посуду, очищают город, арыки, канавы. Я провела один рабочий день с семьёй, где я, в основном, живу. Ведь полевая работа и заключается в том, что ты живешь вместе с информантами, ешь с ними, спишь в их домах.. Мы встали в пять утра и с семь утра вышли на работу. У нас была машина, хотя есть семьи, которые ездят на осликах с повозкой.

Мы объезжали несколько кишлаков, ходили по домам, я видела, как они говорят, что говорят, как проходит весь процесс, как к ним относятся. Я носила сумки, сминала и грузила баклажки, то есть делала всё то, что и они. Мы работали до трех часов, а потом поехали на завод, куда всё это сдаётся. Они всё время меня спрашивали, не устала ли я. Конечно, за один день не устанешь. Но вот если это делать каждый день – это тяжелый труд. И, пожалуй, самое трудное – общение с людьми, торг с ними. Никакой агрессии я не видела. Никто нас не прогонял.

Могу сказать, что местное население относится к цыганам равнодушно-пренебрежительно. Когда я говорю своим коллегам и знакомым, что мне интересно их изучать, они очень удивляются: а что там изучать?? Это же люли!

Ну, например, традиция женских татуировок, которой в регионе больше ни у кого нет. Она исчезает, но у нас есть возможность это зафиксировать, описать, пока это не ушло совсем.

Когда я разговаривала с фотографом Зилолой Саидовой, которая поездила по очень многим регионам Средней Азии, она тоже сказала, что не видела молодых девушек с такими татуировками. И как раз в Бухарском регионе можно встретить больше всего таких женщин, они могут рассказать, как они их делали, кто им набивал татуировки, в каком возрасте.

Интересен их язык. Среднеазиатские цыгане двуязычны. У тех, которые проживают в бухарском регионе, родной язык это бухарский диалект таджикского языка. Почти все они владеют также узбекским языком как государственным, потому что большинство их детей, не все, но многие, ходят в школу, а обучение, соответственно, проходит на узбекском языке.

Также у них есть "мугат тили". Мугат – это их самоназвание, как я уже говорила, а "тил”переводится как "язык”. Нам, учёным, еще нужно выяснять, что это, собственно, такое: один из так называемых секретных языков Средней Азии, который был частично описан этнографами, историками в начале 20 века? Такие "секретные языки" существовали у бродячих музыкантов, у нищих, у ремесленников.

Да, по сути это – секретный словарь. В нашем случае его базой является бухарский диалект таджикского языка. Переставляют буквы, меняют звуки и так далее.

Для Шавката Болтаева этот бухарский диалект таджикского языка – родной, по происхождению он "ирони", хотя записан узбеком. Но когда они начинали разговаривать между собой, он обращал моё внимание на то, что вот в данный момент он их совсем не понимает.

Попытки сбора такой лексики, составления ситуативных диалогов были предприняты в начале и середине 20 века такими специалистами как Снесарёв, Троицкая, Оранский, Назаров. В нашем веке такие попытки, насколько я знаю, не предпринимались.

В нашем, 21 веке, среднеазиатскими цыганами занимались известный цыганский историк, искусствовед, художник Николай Бессонов и Сергей Габбасов – этнограф, антрополог, путешественник.

Как я уже говорила, какого-то агрессивного отношения к ним я не замечала, оно, скорее, равнодушно-пренебрежительное. И действительно, на протяжение всех тех веков, что они живут в Средней Азии, они занимали низкое положение в обществе, у большинства достаточно низкое материальное положение. Они сами это осознают. С теплом вспоминают советский период, когда они работали на заводах и фабриках, моглиполучать высшее образование. Они ностальгируют по тому периоду, хотели бы трудоустроиться куда-то, но говорят, нас туда не берут, и сбор баклажек и попрошайничество – вот ниша, которую мы занимаем.

Дети ходят в школу, но тех, кто потом идёт в колледж – единицы. Получивших высшее образование в поселках, которые я посещала, нет. Сохраняется традиция, что девочки рано покидают школу. Моя “младшая сестренка” Чарос в школе была отличницей, получала грамоты, учителя её хвалили. Она хочет поступить в колледж и быть дизайнером, но к своему ужасу, в эту поездку я узнала, что родители забрали её из школы, сказав, что такова традиция. Сейчас она почти каждый день собирает пластиковые баклажки с семьёй.

Если говорить о брачном возрасте, то это примерно 18-20 лет, так же, как у иного местного населения. Интересно, как они дают имена детям. У детей в посёлках есть имена из латиноамериканских и турецких сериалов или индийских фильмов. Например, старшего брата Чарос зовут Хосе-Арманду. Все информанты мне постоянно говорили, что индийские имена и традиционные татуировки – это их связь с Индией. У них очень популярны фотосессии в индийском стиле. Я видела их студийные фотографии в сари.

Да, индийские фильмы популярны в Средней Азии, потому что они эмоциональны и чувственны, но целомудренны. Но такой уровень интереса я видела только у цыган. Даже в их танцах очень много движений именно из индийских, но не традиционных, а тех, что они берут из фильмов.

Очень мало. Из-за бродячего образа жизни, из-за постоянных перемещений это было почти невозможно. Хотя цыгане делятся на группы и у каждой были разные занятия. Были кузнецы, гончары, ювелиры, изготовители деревянной посуды и так далее.

Сейчас давно уже никто не кочует, поэтому у них у всех есть домашние животные, и коровы, и козы, и курицы. Есть немногие, кто занимается фермерством или, например, заготавливает солёные косточки.

Тем более это прекратилось в связи с пандемией, когда закрыли границы. Хотя за год до этого их можно было увидеть, например, у Центрального телеграфа недалеко от нашего института. Какое-то количество семей вернётся в российские города. Даже когда советская власть посадила цыган на землю, некоторые семи в летнее время продолжали кочевать. У каждой была своя территория, границы которой другие семьи старались не нарушать. Позднее они стали приезжать в российские города. Они продолжают эту традицию, несмотря ни на что.

Нет. В досоветский период, как я уже говорила, из-за их бродячего образа жизни, а в советский – потому что многие из них записывались узбеками или таджиками. Примерное количество мы можем посчитать по количеству посёлков и семей в них проживающих.

Да, когда я заинтересовалась этой темой и занялась ею, первый раз съездила на полевую работу, то спрашивала у узбекских коллег из Бухарского и Ташкентского университетов, занимается ли кто-то среднеазиатскими цыганами: историки, этнографы или, может быть, филологи. Мне отвечали, что никто не занимается, и при этом спрашивали – а зачем? Зачем их изучать и что в них интересного? А когда я уточняла, почему нет, мне отвечали, что это же люли, что в них интересного?

Зуфар Корёгдиев, историк, с которым я познакомилась во время своего доклада в Институте этнологии и антропологии РАН, вот он и его, как я поняла, научный руководитель – единственные, кто занимается среднеазиатскими цыганами в самом Узбекистане. Он живет и работает в Бухаре.

Да, такого нет. Цыгане никому там не интересны. Когда я просто рассказывала знакомым в Узбекистане про цыган, они мне отвечали, что живут с ними рядом много веков, но ничего о них не знают. Задавали вопросы, а что они едят, а умерших где хоронят – в своих дворах? И очень удивлялись, когда узнавали, что у них многое, как у нас.

Сначала мне они были просто интересны, я изучала их для себя, для меня это была новая область исследования, я сама хотела узнать о них больше. Я очень им благодарна за то, что они позволили мне пожить с ними какое-то время, есть вместе с ними, спать в их доме, ходить на работу вместе с ними. То есть хотя бы на какое-то время увидеть их жизнь изнутри. А потом… совсем недавно я познакомилась… открыла для себя одного французского актёра марокканского происхождения – Сайида Эль Алами (Sayyid El Alami), в одном из своих интервью он сказал, что стать актером его побудило, в том числе, желание дать голос тем, кто сам не может о себе говорить, мигрантам, беднейшим слоям населения. Сначала я подумала, что эта тема совершенно мне не близка, то есть я никак не связана с темами миграции, переселенцев или вообще бедных, маргинальных слоев населения. А потом, наверное, после этой поездки, особенно когда я отработала с ними день, когда мы шли домой и мама Чарос сказала, что теперь я увидела, что это тяжелый, в общем-то, труд… Я поняла, вернее, мне стало как-то близко то, о чем говорил Сайид. Может, и я отчасти делаю то же самое. Я говорю о тех, кто не может сам о себе говорить. Рассказываю о них другим. Наверное, это тоже часть моей работы.

Коротко и по делу. Только отборные цитаты в нашем Телеграм-канале.