Эдуард Лимонов (Савенко) – бесспорно крупное явление в русской литературе. Яркий писатель, обладавший талантом чувствовать нерв времени и говорить настолько откровенно, что некоторых это приводило в оторопь, а других восхищало. После долгих поисков и не вполне удачных опытов на ниве писательства и пошива одежды он ворвался в большую литературу со скандальным романом "Это я, Эдичка", за который одни его ненавидели, другие боготворили. А потом выдал "на гора" еще целую череду замечательных книг: "Дневник неудачника", "Смерть современных героев", "Молодой негодяй".
Но его творчество было не только художественным вымыслом или отражением собственных переживаний и жизненных перипетий. Лимонов был столь же ярким и хлестким публицистом, документалистом. "У нас была великая эпоха" – книга, которая многих заставила по-другому взглянуть на историю собственной страны. На огромную, противоречивую, трагическую и героическую историю огромной и противоречивой страны. Глазами провинциала с харьковской окраины, видящими мир без прикрас и без предубеждений, подростка, сына офицера Советской армии.
Его литературный взлет пришелся на период эмиграции, который длился больше пятнадцати лет. Сначала беспощадный, расчетливый, деловой Нью-Йорк. Потом утонченный, изнеженный, изящный Париж. Но богемная жизнь была не по нему. Он всегда жаждал бунта, революции, какой-то высшей, космической справедливости, которой, в общем-то, и нет на земле. И потому еще во Франции сблизился с местными оппозиционерами-коммунистами и писал статьи для их журнала.
А потом восстановил советское гражданство. Лимонов не мог не вернуться на родину, которая перестала существовать в 1991 году, не мог с ней окончательно разорвать пуповину. И, вернувшись, на развалинах бывшей империи отнюдь не вложил свой меч в ножны. Участвовал в событиях 1993 года, сотрудничал с оппозиционной прессой, основал собственную партию, которая затем была запрещена. Но наделала много шума на постсоветских просторах, там и сям проводя дерзкие акции.
Эдуард Лимонов был не из тех, кто сидит в уютных кабинетах и придумывает свои синтетические тексты в удобном кресле под светом настольной лампы. Он принимал участие в боевых действиях в Югославии, был на острие политической борьбы внутри России, а потом загремел в тюрьму по весьма тяжким обвинениям. Результатом его тюремных скитаний стала книга "По тюрьмам" – эдакое искусное переплетение историй реальных людей, встреченных писателем в заключении, и некоторой доли его писательской фантазии. Но зона его не сломила, он продолжил бороться за свои идеалы, сопротивляться тому, что считал несправедливым и губительным для страны и народа.
А затем столь же бескомпромиссно и страстно поддерживал непокорный Донбасс, обвинял Запад, ненавидел либеральные ценности. Потому и на Украину его не пускали. По большому счету, Лимонов "проповедовал" свои политические принципы почти до самого конца, оставаясь не только писателем, но и политиком. Но болезнь оказалась сильнее его воли и любви к жизни. Выйти в легальное политическое поле ему так и не удалось: в 2011 году его не зарегистрировали кандидатом в президенты. Дважды он пытался взять другую высоту и стать депутатом Госдумы, но безуспешно. Наверное, и не место было Эдуарду Лимонову в Госдуме: не его формат.
Зато политические акции ему удавались. Улица и молодые горячие головы – единомышленники и однопартийцы – это и только это было его настоящей стихией, где он чувствовал себя как ловкая красивая рыба в воде. Лимонов жил "на полную катушку". И в публичном, и в личном смысле. У него было пять жен, остались дети. Но старость он встретил в одиночестве. Наверное, в каком-то смысле это было неизбежно: никто из его женщин так и не смог ужиться с этим сложным, взрывным и фонтанирующим человеком, привыкшим доминировать. А может быть, это он с ними не ужился. Какая теперь разница?
В таких случаях говорят: судьба. Но все-таки она не была для него совсем уж злодейкой. Как личность, как незаурядный литератор (прозаик, поэт, эссеист, драматург и даже автор философских текстов) и политик Эдуард Лимонов реализовал себя в полной мере. А то, что он совсем не был приспособлен к быту, как говорила его последняя жена Екатерина Волкова – ничуть не удивляет. Большие художники нередко бывают "не от мира сего".
Автор Илья Харламов, радио Sputnik