Пятого февраля 1919 года скончался писатель и философ Василий Васильевич Розанов.
Розанов был не просто мыслителем, он был провидцем. Он дал, как кажется, самый умный ответ на извечный интеллигентский вопрос "Что делать?". "Что делать? - спросил меня нетерпеливый юноша. - Как что делать: если это лето – чистить ягоды и варить варенье; если зима – пить с этим вареньем чай"...В предреволюционные годы появились "Уединенное" и "Опавшие листья" – книги, обессмертившие имя Розанова. Он сожалел, что русская литература "прошла мимо Сергия Радонежского". И критиковал Белинского, Герцена, Добролюбова. По мнению Розанова, они извратили и осмеяли нормальные и естественные отношения, такие, например, как любовь к своей родине. Кстати, в Европе такого не было. У них существует целая система табу, разумных и не очень. А у нас добролюбовы и чернышевские только и делали, что разрушали все табу. Общественный долг перед народом подменялся революционной борьбой во имя народа. Кстати, потом этому народу показали настоящую "кузькину мать". Та же коллективизация, как к ней ни относись, но ее итогом стало уничтожение деревни. А ведь Россия – крестьянская страна...
Размышляя о роковой роли, сыгранной в судьбе России либералами, Розанов заметил: "Дело не в "демократии" и "буржуазии". Это – отвлеченность. Дело в том, что именно русская "демократия" повалила кормилицу свою набок, обобрала у нее карманы и бросила ее на потраву врагу... Русские прогуляли свое отечество".
Розанов делает вывод: вся эта либеральная и революционная общественность не знала, да особо и не хотела знать настоящей, а не воображаемой, выдуманной ими России. Она для них была всего лишь пространством, "подопытным кроликом", территорией, на которой они могут проводить свои самые дикие и фантастические эксперименты. Розанов писал накануне 1917 года: "Теперь Чичиковы стали не только обирать, но они стали учителями общества".
Уже после прихода к власти большевиков Розанов создал блестящую притчу на тему революции: "С лязганьем, скрипом и визгом опускается над Русскою Историей железный занавес. Представление окончилось. Публика встала. Рукоплещет. Пора одевать шубы и возвращаться домой. Оглянулись: но ни шуб, ни домов не оказалось"...
И все-таки Розанов верил в то, что Россия восстанет. Накануне смерти он писал: "Может быть, народ наш плох, но он – НАШ народ, и это решает все"...