28 ноября 1943 года начала работу Тегеранская конференция. Это была первая встреча лидеров "большой тройки" – Сталина, Рузвельта и Черчилля. Наконец-то договорились об открытии Второго фронта. Причем, Сталину на этот раз оказалось добиться согласия гораздо легче, чем в 1941-м или 1942-м годах. Оно и понятно: после разгрома немцев под Сталинградом и на Курской дуге Рузвельт и Черчилль понимали, чем для Гитлера закончится война с СССР. Главное теперь, чего хотели лидеры США и Британии – не допустить продвижения Советов вглубь Старого Света, до Ла-Манша. В Тегеране Черчилль даже предлагал открытие второго фронта не во Франции, а на Балканах, чтобы отрезать советские войска от Центральной Европы. Мнение Черчилля разделял и Рузвельт. И когда переговоры о Втором фронте зашли в тупик, Сталин поднялся с кресла и, обратившись к Ворошилову и Молотову, с раздражением сказал: "У нас слишком много дел дома, чтобы здесь тратить время. Ничего путного, как я вижу, не получается". Лишь после этого решительного шага Сталина Рузвельт и Черчилль пошли на компромисс.
И еще. Западная пропаганда с содроганием в голосе говорила о том, какой трагедией было для немцев разделение их родины на две части. Дескать, в этом повинен Сталин. А хотите не две, а пять Германий? Именно на столько государств предлагал разделить Третий Рейх Рузвельт на Тегеранской конференции.
Вот такая получается политика с математикой и история с географией. Однако на банкете в Тегеране Черчилль в присутствии Сталина и Рузвельта, поднимая бокал, говорил: "Я встаю утром и молюсь, чтобы Сталин был жив, здоров. Только Сталин может спасти мир!".
Будущий маршал Александр Голованов в Тегеране был свидетелем того, как Сталин во время одного из обедов все время подливал Черчиллю армянский коньяк, да и сам вроде бы пил с ним на равных. Когда британского премьера вывели под руки из-за стола, Сталин подошел к недоуменному Голованову и сказал: "Что ты на меня так уставился? Не бойся, Россию не пропью. Зато он у меня завтра будет вертеться, как карась на сковородке!"