Пожар в Зимнем дворце

Двадцать девятого декабря 1837 года произошел пожар в Зимнем дворце. Еще за два дня до этого в Фельдмаршальском зале почувствовали "дымный запах". Но его причины тогда не обнаружили. После выяснится, что возгорание началось в одной из дымовых труб, заполненных сажей. Многие петербуржцы позднее уверяли, что накануне пожара над городом повис "огромный крест, сотканный из тонкой вуали облаков, подкрашенный в кровавый цвет лучами заходящего солнца".

В вечер пожара император Николай I с супругой смотрели балет в Большом театре Петербурга с участием знаменитой Марии Тальони. Вдруг к нему подошел шеф жандармов Бенкендорф и шепотом сообщил о пожаре. Николай срочно приехал во дворец, разбудил своих младших детей, которые уже были в постели и приказал немедленно перевезти их в Аничков дворец. К этому времени в Зимнем дворце уже полыхал открытый огонь.

Преображенские и Павловские гренадеры и пожарные начали выносить на улицу царское имущество. Картины, напольные и настенные часы, вазы, столы, диваны, стулья и массу других предметов дворцового интерьера сваливали в кучи у Александровской колонны. С особой бережностью выносили на улицу портреты героев Отечественной войны 1812 года. Ни одно полотно не пострадало.

Один из гренадеров выхватил из огня небольшой женский портрет.

– Чего мелочь таскаешь? Ценное надо выносить! – упрекнули его.

– Да вы гляньте, какая красавица! Разве можно ее огню отдать! – ответил гренадер и сквозь пламя вынес портрет в безопасное место. Оказалось, что он спас портрет баронессы Ульрики Поссе, бабушки Натальи Николаевны Пушкиной...

По воспоминаниям, в одной из зал государь нашел целую толпу гвардейских егерей, которые пытались оторвать от стены огромное зеркало. Вокруг все пылало. Государь несколько раз приказывал бросить эту работу, но усердие храбрецов брало верх над повиновением. Тогда государь бросил в зеркало свой театральный бинокль, который он так и носил в руках. Зеркало разлетелось вдребезги.

– Видите, ребята, ваша жизнь для меня дороже зеркала. Прошу сейчас же расходиться! – приказал Николай.

Из обитателей дворца никто не погиб. Но суета была, конечно, страшная. Люди, выносившие вещи, были бог знает кто, вспоминал один из очевидцев: "На моих глазах похитили из пехотной караульни большой серебряный кофейник. Через несколько дней после пожара выяснилось, что в Петербурге никто не захотел покупать кофейник с императорскими гербами".

Приближенный Николая I граф Владимир Федорович Адлерберг напишет позднее: "Из множества вещей, вынесенных из дворца и лежавших на площадях более суток, кроме этого кофейника, ничего не было похищено или потеряно. Одна только незначительная золотая вещица, принадлежавшая императрице (не помню, браслет или что-то другое), сначала не отыскалась, но потом с наступлением весны была найдена в оттаявшем снегу и представлена государыне".

Граф Алексей Федорович Орлов вспоминал:

"Около 11 часов ночи опасность стала принимать самые ужасающие размеры. Тогда я счел своей обязанностью доложить Государю, что нужно вынести бумаги из его кабинета, к которому огонь приближался со всех сторон.

– У меня нет там никаких бумаг, – отвечал он с дивным хладнокровием, – я заканчиваю свою работу изо дня в день, и все мои решения и повеления тогда же передаю министрам. В кабинете остается взять всего три портфеля, в которых собраны дорогие моему сердцу воспоминания.

Вот как правит своей необъятной империей наш Государь, ничего не откладывает от одного дня на другой, ничто не падает в забвение!

Государь везде являлся первым и удалялся, когда уже не было возможности противостоять рассвирепевшей стихии. Одну минуту я видел его глубоко растроганным. Это было в Большой дворцовой церкви – свидетельнице стольких торжественных событий в его жизни. Видя неизбежную погибель величественного храма, государь приказал снять со стен и спасти образа. С величайшим благоговением были вынесены из обеих дворцовых церквей утварь и все иконы. Осеняя себя знамением креста, смелые дружины с криком "С нами Бог!" бросались в пламя и отрывали от стен святые образа.

Нельзя умолчать о замечательном подвиге рядового Нестора Троянова и столяра Абрама Дорофеева. Они заметили на самой вершине горевшего иконостаса образ Спасителя. Мужики без инструментов, с одной лишь небольшой лестницей решили спасти его. Лестница не доставала до половины иконостаса, но это их не остановило. Со сверхъестественной отвагой, уцепляясь за карнизы и украшения, они добрались до цели... Оба были обожжены, но благополучно спустили и отнесли драгоценную ношу в безопасное место. Государь был свидетелем их подвига и велел выдать каждому по 300 рублей".

А рядового 10-го Флотского экипажа Нестора Троянова император повелел перевести в гвардию.

Пожар не могли потушить три дня. По свидетельству очевидцев, в первую ночь пожара огненное зарево было настолько велико, что его видели крестьяне за 50-70 верст от столицы. Совсем без жертв, конечно, не обошлось: погибли несколько человек, в основном пожарные.

Сразу же после того, как потушили огонь, приступили к восстановлению дворца. Архитектору Василию Стасову было поручено возрождение дворца в целом и отделка парадных залов. Другой зодчий, Александр Павлович Брюллов, брат живописца Карла, занимался интерьерами остальных дворцовых помещений. В работах участвовали около восьми тысяч человек. Отделка внутренних помещений велась непрерывно. При этом для того, чтобы стены быстрее просыхали, зимой помещения натапливали до 30 градусов. Рабочие были вынуждены надевать на голову шапки со льдом – иначе было не справиться с высокой температурой.

Уже к 1840 году дворец был полностью отстроен. Работами руководил Петр Андреевич Клейнмихель, который все исполнил с замечательной быстротой и получил за это от Николая титул графа.

Как написал один современников, "возобновление дворца есть учебная книга для будущих архитекторов и истинный подвиг для совершивших оное".

– Веселый обер-шталмейстер Екатерины II.

– Замечательный рассказчик И.Ф. Горбунов.

Коротко и по делу. Только отборные цитаты в нашем Телеграм-канале.