Гений или "похотливый зверь": было ли у Зощенко раздвоение личности?

Литература была для Зощенко "последним делом". Выпускник военного училища, он заработал порок сердца во время газовой атаки на Первой мировой, но все равно пытался стать профессиональным военным – уже в Красной армии. Ему же упорно предлагали мирные занятия, и Зощенко перепробовал их множество. Самыми почетными были должности коменданта почтамта, инструктора по кролиководству и куроводству, делопроизводителя в порту и даже агента угрозыска. В этом качестве он начал заниматься в литкружке, заслужив прозвище "чудак-милиционер".

Зощенко писал свои рассказы быстро и большими порциями. Их печатали все юмористическиt журналы 1920 – 30-х годов. Публика скупала их массово и затем так же массово плакала от смеха. Мало кто знал, как далек автор от придуманного им героя. Того, например, который рассказывает, как повел даму в театр, как она в буфете не доела пирожное и как его "докушал, сволочь, за мои-то деньги" посторонний человек. Или того, что описывает драку жильцов коммуналки, во время которой "кто-то ударяет инвалида кастрюлькой по кумполу: инвалид – брык на пол и лежит, скучает".

В жизни все эти люди вызывали у Зощенко физическую неприязнь. Он весело писал о трамвайных хамах и до тошноты страдал, когда ехал с пассажирами, которые сплевывали на пол шелуху от семечек. "Раздвоение" мешало ему читать рассказы со сцены. Его без конца приглашали, и он почти всегда "имел неуспех". Читал вяло, новинки не предлагал. Получал записки: "Если вы автор этих рассказов, то зачем вы их читаете?" Парировал: "Если вы читатель этих рассказов, то какого лешего слушаете!" Публика просила: "Лучше расскажите покомичнее, как вы к нам доехали". Зощенко в бешенстве кричал: "Сел в поезд. Родные умоляли не ехать. Говорили: замучают идиотскими вопросами".

Зощенко с молодости страдал ипохондрией, у него была водобоязнь, часто возникали тревожные состояния – он неделями боялся выйти из дома. Пробовал лечиться непрерывными любовными романами на фоне семейной жизни. Кстати, предпочитал замужних женщин и особый шик находил в том, чтобы "потом" познакомиться с их мужьями. Это "лечение" не помогало, а лишь делало более тяжелыми приступы депрессии. И тогда писатель решил произвести над собой "опыт самоанализа по Фрейду". То есть в деталях вспомнить свою жизнь до максимально близкого к началу периода, найти в младенчестве и объяснить причины всех своих проблем. "У него почти получилось", – рассказывает сотрудник Музея Зощенко Наталия Арефьева:

На фоне того, что произошло после публикации "Перед восходом солнца", кажется: уж лучше бы Зощенко ничего не знал о Зигмунде Фрейде и его психоанализе.

Книгу стали публиковать по главам в середине Великой Отечественной войны, на которую Зощенко просился добровольцем, и обвинили в десятке грехов. Советских критиков возмущала неуместность "психологического ковыряния" ни в военное время, ни вообще, потому что "советским людям такие недуги несвойственны". Писали, что Зощенко изобразил "людей и самого себя как гнусных похотливых зверей". Но когда с легкой руки Сталина автора "Перед восходом…" начали называть "пошляком", "клеветником" и "подонком литературы", жить показалось невыносимо.

Михаила Зощенко исключили из Союза писателей – ту же судьбу разделила тогда Анна Ахматова: она тоже попала в перечень "подонков" после советского партийного постановления 1946 года. От Зощенко отвернулись журналы, друзья прекратили звонить и даже перебегали на другую сторону улицы при неожиданной встрече. Единственным способом не умереть от голода было заняться переводами иностранной литературы. Разумеется, без права указывать свою фамилию. И Зощенко снова заставил читателей смеяться.

Благодаря ему появились превосходные переводы на русский произведений финского писателя Майю Лассила. Считается, что, например, рассказ "За спичками" сильно выиграл в пересказе Зощенко. Знающим обстоятельства его жизни в связи с книгой о самолечении кое-что может показаться черной самоиронией переводчика. Есть в "За спичками" такой обмен репликами: "Мерин поправился? Его, кажется, старый цыган лечил". – "Да, он совсем поправился, только вскоре после этого околел"...