Председатель, человек в очках, чем-то похожий на когда-то популярного журналиста, внимательно смотрел на дно стакана. Через его дно буквы резолюций, лежавших на столе, становились более выпуклыми. В знакомых словах обнаруживались новые скрытые смыслы. Во "внутрИПОЛИТическом" виднелся циничный привет советских классиков. В "рЕЖИме" – мещанский и деловитый уклад подзабытого Подмосковья. Слово "аГОНИя" шептало побудительные "займи и усугуби". В свою очередь, над словом "усугубляться" хотелось просто подержать стакан подольше. Председатель тщетно пытался найти ответ на вопрос, заданный кем-то около часа назад: "насколько велик и серьезен ресурс режима в России".
"Товарищи, у меня нет ответа на этот вопрос. Может, он остался на листках где-то в зале?" Публика стала вяло, но шумно хлопать стульями и заглядывать под себя. Кто-то лениво заерзал. Ответа не было. Сходу возникла версия об уборной и философская дискуссия "может ли порядочный человек пользоваться программой заседания как бумагой" или он это просто-таки обязан делать, если она пестрит такими словами как "Кремль", "пропаганда" и "деспотизм".
В разгар спора слово взял пожилой, но бойкий человек, чей профиль был похож на какого-то знаменитого гроссмейстера. Он едва не начал с е4, но быстро опомнился и сразу попер в дамки, попутно позорно назвав ферзя королевой. "Все упрощается, товарищи. А когда все сдохнут – то еще упростится. Но режим будет умирать в страшных судорогах. Агония (тут лицо председателя оживилось) будет продолжительной и кровавой. Блаженны алчущие правды, ибо они насытятся".
При слове "алчущие" с кресла вскочил человек, которому послышалось, что представили его. Острый взгляд выдавал способного журналиста, мешки под глазами выдавали журналиста, способного на все. Улыбчивое лицо несло следы покушений на здоровье. В зале запахло пистонами. Короткие автоматные очереди разоблачений режима накаляли ствол.
"Совка еще вагон", "людей еще вагон", "вагон бабла", "ресурсов вагон". "Скатертью, скатертью", "в дальний путь", "к чертовой матери", "катится вагон". "Поехали", "тронулись", "все поехали", "все 140 миллионов тронулись". Здесь патроны закончились и пошли гранаты. Каждую фразу безволосый сопровождал короткими, но непечатными "ахами" и "ерами". Зал заволокло дымом, кто-то начал кашлять и выходить. Стакан в руках председателя запотел.
Но это было еще не все. На сцену поднялся человек, чье лицо было искорежено муками о несправедливости. Он профессионально сделал контрольные выстрелы. Действовать нужно беспощадно. Кусать нужно так, чтобы что-то оставалось во рту. Стрелять нужно так, чтобы ничего не оставалось в стволе. Сажать нужно так, чтобы больше не выросло. Гнать нужно так, чтобы вставляло как надо. Это залог свободной России.
Вечер откровений близился к катарсису. "Белоруссия будет аннексирована". "Большая война неизбежна". "Кремль рухнет через 2-3 месяца". При фразе "Евросоюз – главный спонсор российского режима" в руках у председателя лопнул стакан.
Брильянтовый дым сиял из углов зала. Пушки стреляли конфетти. Серпантин повис на ушах. Сани с подарками съезжали с еловых веток. Щелкающие заколдованные (но внутри свободные) уродцы кружились в вальсе с образом такой же свободной от предрассудков России. Мышиный король забился в угол. Вкрай расшатанный гнилой зуб режима висел на одном нерве. Все смотрели на часы – он доживал последние минуты.
Всем хотелось волшебства.
Автор фельетона Виталий Фотин, радио Sputnik